— Пять человек в Форт вчера уехали.
— Сюда уходил — подельники твои ничего не заподозрили?
— Нет.
— Сколько окон на той половине?
— Что?
— Окон, мать твою, говорю, сколько?
— Три. Нет, четыре!
— Левые люди на хозяйской части есть?
— Все свои.
— Нашим легче, — прояснивший расклад Петров сунул тряпку в рот мелко дрожавшего парня. — Собирайтесь. Уходить через окно будем. Шур, как соберемся, дверь на хозяйскую половину кочергой подопри. Потом за нами.
— Красного петуха пустим? — догадался Ермолов.
— Ну не врукопашную же с ними. — Виталик осторожно выдавил стекло из рамы. — Кот, этого с собой тащи. Шур, спирт разлей, тряпок возьми, углей из печи. Дом деревянный, много не надо.
— Прямо так и тащить этого гаврика? — глянул на слишком уж легко одетого парня Кот.
— Деда раздень. — Петров выпрыгнул в окно с дробовиком в руках. — Ходу!
Дом горел хорошо. Я бы даже сказал — красиво. И занялся пожар действительно очень быстро. Раз — и полдома в огне. Сообразившие, какая их ждет участь, бандиты не запаниковали, попытались прорваться сразу через все четыре окна, и своего, в принципе, добились — сдохнуть, словив пулю, всяко предпочтительней, чем сгореть заживо.
Как я уже говорил — у всего в жизни есть свои плюсы и минусы. Иногда, правда, люди путают их с большим и меньшим злом, но ведь это с какой стороны посмотреть. Не так ли?
И даже в предстоящем броске до Елового — в темноте, на ледяном ветру, не жравши… и без всякой надежды напиться по возвращении, — при желании можно отыскать положительные моменты.
Как минимум мы до сих пор живы и здоровы. Как максимум… Нет, боюсь, «как максимум» без литра спирта нам сегодня не светит.
Аутодафе
Зависший над горизонтом багровый шар вечернего солнца нашел-таки прореху в затянувших край неба облаках и злорадно слепил глаза. Полозья саней весело хрустели свежевыпавшим снегом, а разгулявшийся с приближением сумерек мороз кусал щеки и нос. Еще и ветер колол лицо острыми снежинками.
Но беспокоило не это. Нет — под сердцем с самого утра поселилось какое-то смутное беспокойство, а внизу груди то и дело начинало противно посасывать. И что самое поганое — особых поводов для беспокойства не было. Наоборот, все складывалось очень даже неплохо. Вот и до села мы уже точно успеваем добраться до наступления темноты — не зря спозаранку из Форта выехали. Подсуетились, сунули на лапу знакомому инспектору Гарнизона и не прогадали. Солнце только садиться начало, а ехать километров десять осталось, не больше.
Ну а погода… А что погода? Погода у нас всегда собачья, другой не держим. Холод — ерунда. Главное до темноты домой добраться. Там отогреемся. По такому поводу и баньку затопить можно, и самогона махнуть. А потом — отсыпаться. Благо мы теперь можем себе это позволить.
— Эй, Поля, да расслабься ты! — Яков спрыгнул с саней и побежал рядом, пытаясь согреться. — Мы сделали это, брат, сделали!
— Не кажи гоп, — предупредил я его и настороженно огляделся по сторонам, но узкая, укатанная полозьями саней дорога продолжала оставаться пустынной. Кругом заметенные снегом поля — ни кустов, ни оврагов. Для засады место неподходящее. Вот дальше темнеет небольшой лесок — точно такой, как оставшийся позади, — но, даст Бог, прорвемся. — Еще до села ехать и ехать.
— Да перестань ты скиметь, слушать противно, — скривился мой слишком уж самоуверенный компаньон. — Неужели так сложно поверить, что у нас все получилось?
— Оно все так, только…
— Никаких «только»! — решительно рубанул рукой воздух Яков. — Тебя послушать, так нам надо было рыбу перекупщикам сдать. За бесценок.
— Почему за бесценок?.. — Я начал прикидывать наш навар и замолчал. По самым скромным расчетам выручить за воз мороженого окуня в Форте удалось столько, сколько наведывавшиеся в село скупщики давали за четыре. И даже если вычесть потраченные на поездку деньги, оставалось очень и очень прилично.
— Да потому! Потому! — расхохотался Яков. — Пока задницу от печи не оторвешь, никто тебе нормально платить не станет. Так и будешь всю жизнь с копейки на копейку перебиваться. А сейчас мы у Пастухова его улов выкупим — и вовсе деньжат неплохо поднимем.
— Подожди! — оборвал я приятеля. — Ты опять, что ли, в Форт собрался?
— Ну, — кивнул Яков. — А чего кота за хвост тянуть? К середине декабря успеем неплохой капиталец сколотить. До лета хватит!
— Может, не стоит судьбу искушать? — засомневался я. — Нечисть…
— Если все по уму делать, везде засветло добираться успевать будем.
— А на бандитов нарвемся?..
— Да какие еще бандиты? Что им здесь делать? Ну не дураки же они в снегу задницы морозить? — фыркнул Яков. — Ты больше перекупщиков слушай. Они тебе не только про бандитов, но и про ледяных ходоков, и про туманников по ушам напинают. Лишь бы им товар сдал, а сам из села — ни ногой!
— И все же?
— Да прорвемся! — Вытащив из болтавшихся на поясе ножен кавалерийскую шашку, Яков несколько раз взмахнул ею в воздухе. — Несмотря на рваный кед, мы сломаем им хребет!
— Твоими бы устами, — вздохнул я и проверил припрятанный под дерюгу обрез ИЖ-5. Особой уверенности в собственных силах, впрочем, от прикосновения к оружию не появилось: укороченная одностволка шестнадцатого калибра худо-бедно отгоняла оголодавших волков, но против обнаглевших в последнее время бандитов ничем помочь не могла.
— Успокойся! — Яков с самодовольной улыбкой спрятал шашку в ножны, запрыгнул в сани и вольготно развалился на лавке. — Все ништяк!
— Да кто спорит? — пожал плечами я и удивленно уставился на вскочившего на ноги компаньона. — Ты чего?
— У, черт! Накаркал! — в голос взвыл тот и, ухватив вожжи, со всей мочи приложил хлыстом тащившую сани лошаденку по крупу. — Пошла!
Едва не вывалившись из саней, я оглянулся и остолбенел: по дороге за нами неслись трое верховых. Выскочившие из лесочка всадники не жалели лошадей, и по всему выходило, что нам от них не уйти. И даже до леса добраться, скорее всего, не получится. Уж не знаю, сколько бы я так простоял, но отблеск заходящего солнца на обнаженном клинке мигом привел меня в чувство.
— Пошла, пошла! — размахивая хлыстом заорал Яков и, на мгновение обернувшись, рявкнул на меня. — Шмотки выкидывай!
— Может, договоримся? — Перевалив через борт набитый закупленными в Форте товарами мешок, я ухватил следующий тюк. Нет, дурью маюсь — до леса никак не успеваем.
— Свидетелей не оставят… — надсадно просипел мой компаньон, и тут вдруг сани дернулись, да так резко, что меня с тюком в руках бросило на лавку.
— Что за фигня? — сбросив с себя мешок, вскочил я на ноги. Неужели в яму какую угодили?
Все оказалось куда как хуже: обрезавший постромки Яков нахлестывал лошадь, во весь опор несшуюся к спасительному лесу.
— Яша! — во все горло завопил я. — Вернись! Вернись, сука!
