— Может, вам помочь, господин?
Я быстро ответил, стараясь не смотреть ей в глаза:
— Нет, с этим я справлюсь сам.
Оставив девушку, я бросился из освещённого факелами круга дальше, туда где уже было темно.
«Сегодня с ней пересплю, — решил я, возвращаясь через несколько минут, — она сама хочет этого, и всё, что нужно сделать, — это просто сказать «да».
Едва я появился на свету, как сразу же поймал взгляд гнома. Тот кивнул, подзывая меня к себе.
— Мне нужно сказать вам важное, господин, — вежливо, но во всеуслышание произнёс гном.
Я, сделав гордый вид, ответил:
— Хорошо, сделаю для тебя исключение.
Произведя нужное впечатление на крестьян, мы отошли в сторонку. Гном сначала молчал, но потом странным голосом сказал мне:
— Гм… Макс… трудно мне говорить тебе такое, но просто выслушай старого гнома.
Я удивлённо на него посмотрел и открыл рот, чтобы ответить.
— Погоди, Макс, — не дал он мне сказать, — мне и так трудно, так что давай я сначала выскажусь.
Я закрыл рот и приготовился внимательно слушать.
— Гм… никогда не думал, что придётся, но, Макс, я… ты знаешь… я не хочу тебе плохого, — гном замолчал.
Я тоже молчал, удивляясь его странному тону, похоже было, что гном смущён.
— Я понимаю, ты так молод, а тут ещё такой соблазн… — гном опять замолчал.
Я не выдержал.
— Дарин, ты к чему клонишь?
Гном озадаченно хмыкнул и выпалил:
— Макс, ты принял много правильных решений, сделав себя в глазах остальных жестким и рассудительным хозяином. В глазах многих теперь ты настоящий дворянин.
Гном замялся.
— И? — подтолкнул я его.
— Тебе нельзя на виду у всех крестьян флиртовать с девушкой, даже такой молодой и красивой, — закончил гном свою мысль. — Как господин, ты не должен оказывать такие знаки внимания простой крестьянке. Если ты хочешь её, то пригласи работать служанкой в замок. Там мало свидетелей, так что все приличия будут соблюдены. Ты господин, она служанка, а то, что болтают крестьяне, никого не волнует.
Я задумался. А ведь гном был абсолютно прав, я общался с Сатти, как со своей девушкой, а это было неправильно. Если в начале разговора я хотел сказать гному, чтобы не лез не в своё дело, то теперь я понял его обеспокоенность и был благодарен за так тяжело давшиеся ему слова.
Взяв его правый протез в руку, я сказал:
— Мастер Дарин, я клянусь, что когда-нибудь смогу отблагодарить вас и за вашу науку, и за вашу доброту.
Гном закашлялся и, отвернувшись, ворчливо сказал:
— Какие нежности.
Я улыбнулся этому внешне суровому гному с добрым сердцем.
— Пошли, мастер, настало время нашего сюрприза.
Вернувшись, я улыбнулся Сатти, которая призывно махнула мне рукой, но, показав, что не могу, я отвернулся. Как ни быстро я это сделал, но успел заметить, что девушка очень обиделась на моё поведение.
Я подошёл к старосте. По его знаку замолчала музыка, все пары замерли, а крестьяне удивлённо на меня посмотрели.
— Хотел бы объявить о введении ещё одной новой традиции, — сказал я, когда все взгляды были устремлены на меня. — Каждый следующий праздник будет начинаться с соревнований лучников и арбалетчиков.
Крестьяне недоумённо молчали. Я предвидел подобную реакцию и спросил:
— Лучники есть в деревне?
Никто не откликнулся. Это было понятно, по местным порядкам, если у крестьянина имелся лук, он автоматически подпадал под обвинение в браконьерстве. Ведь крестьянину, идущему за сохой, не полагалось оружие для охоты, такую привилегию мог получить только егерь.
— Хорошо, — видя отсутствие желающих сознаться в хранении лука, продолжил я. — Сделаем по- другому. Соревнования будут проводиться между лучниками и арбалетчиками, тот, кто с пятидесяти шагов пять раз попадёт в середину мишени, получит приз — десять кесариев.
Услышав о таких огромных деньгах, обомлел даже староста. Отмерев через минуту, он осторожно поинтересовался у меня:
— Господин, а кто может принять участие в этом? И где взять луки и арбалеты, если найдутся желающие?
Следующей фразой я огорошил их ещё больше:
— Участвовать может любой желающий, даже девушки и женщины. — (Куча замерших фигур и открытых ртов.) — Арбалеты я могу выдать желающим начать учиться с последующим их выкупом. Поэтому расходы на болты и ремонт будет нести тот, кто будет владеть арбалетом. Луки же должны будете делать пока сами, если желающие найдутся, я покажу, как сделать хороший лук.
Староста, заикаясь, переспросил:
— Неужели и женщины могут участвовать, господин?
Я сделал свирепое лицо, и староста задрожал.
— Два раза не повторяю, хочу, чтобы участвовали все желающие.
Медленно отходящие от шока крестьяне начали перешептываться друг с другом, и тут снова вперёд вышел тот самый мужик, что когда-то первый взял у меня землю. Он вышел, поклонился мне и спросил:
— Господин, а можно взять два арбалета?
Я удивился:
— А два-то зачем?
Мужик хитро ухмыльнулся:
— Так у меня два сына, если хоть один выиграет, мне этого приза достанет, чтобы весь год оброк продуктами с семьи не платить. Этих денег за глаза хватит.
Разговор про оброк и деньги услышали и поняли все, сразу поднялся гвалт, и количество желающих превысило все мыслимые пределы: все загорелись желанием выиграть такой приз. За неполные десять минут я записал всех желающих, но арбалеты с болтами достались пока только тем, кто успел первым. Счастливые крестьяне с чувством благоговения трогали грозное и очень дорогое по местным меркам оружие, ведь даже подержать его в руках было для них в диковину.
Ещё час ушёл на то, чтобы показать новым владельцам, как заряжать, чистить, смазывать арбалеты и стрелять из них. Больше времени я этому уделять не хотел, поэтому предупредил всех, что если в следующем году никто не попадёт пять раз в центр мишени, то арбалеты у всех отберу, возможно, вместе со своей землёй. По кивающим головам крестьян и обеспокоенным взглядам мужиков я понял, что серьёзность моего предупреждения до них дошла.
Оставив гнома отвечать на вопросы крестьян, я подозвал к себе старосту.
— Хочу сделать себе дружину, — начал я, — поэтому завтра-послезавтра пришлю наставника, который отберёт десяток парней и уведёт их в замок. Родителям объяснишь, что платить им буду по сестерцию в неделю на время обучения, а позже, когда станут настоящими солдатами, по полсестерция в день.
Староста удивлённо на меня посмотрел и спросил:
— Можно вопрос, господин?
— Давай.
