в истину-то в Штабе, скорее всего, как раз не поверят. Там до сих пор считают, что моя история про крысу с флейтой — выдумка. Или ошибка. Конечно, Дмитрий и Паршин могли бы подтвердить, что, когда мы угодили в ловушку в порубежье, по крайней мере, один из бойцов был захвачен музыкой Флейтиста. Но, думаю, в горячке боя, когда жизненно необходимо было как можно скорее оторваться от погони, ни тот, ни другой не поняли, что произошло.
— Так откуда ты тогда все это знаешь? Ну, если отец тебе не доверяет?
— А, — отмахнулся Денис, — есть там свои люди. У него в окружении. Там кое-кто мне кое-чем обязан. Ну, ты знаешь, любого можно купить, если знать цену. И, Олег, ты не поверишь, иногда цена кажется до умопомрачения низкой. Так, повезло.
— Хорошо. Говорят, я общаюсь с крысами. Дальше-то что?
— А вот дальше, — жестко сказал Денис, — начинается самое интересное. Музыкант, помнишь, я тебе говорил при нашей первой встрече, что Штаб не вечен и однажды настанет время его заменить?
— Предположим.
— Угу, предположили. Теперь представь: мы победили. В принципе это до сих пор абсолютно реально. Мы уверенно держим оборону, накапливаем силы — так почему бы нам однажды не перейти в наступление? Об этом говорят — ты сам знаешь, не мог не слышать. Я даже допускаю, что мы на самом деле уничтожим крыс всех до единой. Одиночки, которые попрячутся по углам, не в счет. Они обречены, их гибель — только вопрос времени. А дальше-то что?
— Как что? — не понял вопроса Олег. — Дальше — жить. Без этой постоянной угрозы, без вечного опасения, что крысы нападут, без необходимости тратить ресурсы на противостояние…
— Все-таки ты не понимаешь, — печально покачал головой Денис. — Мы уже не сможем без угрозы. Любое общество всегда чувствует себя наилучшим образом, когда есть угроза. Когда есть другие, которым можно себя противопоставить. И тут совершенно не обязательно, настоящие эти другие или придуманные. Образ врага, Музыкант, — это то, что сплачивает быстро и надежно. Что с нами будет, когда враг исчезнет?
— Ничего не понимаю, — честно признался Олег. — Ты же сам говорил: есть проблемы, которые нужно решать. Что с нами произошло, остались ли вообще на свете другие люди, ну… и так далее. Помнишь, тогда, у тебя дома…
Он действительно не понимал, о чем ему толкует Денис.
— Проблемы есть, — терпеливо объяснил ему сын Вась-Палыча. — Но когда мы победим крыс — окончательно и бесповоротно, — нам будет не до них. Мы победим, я в этом не сомневаюсь. За нашими плечами то, до чего тварюшкам еще тянуться и тянуться, — опыт. Но когда мы выиграем, исчезнет то, что нас объединяло: общий враг. Кстати, идеальный общий враг — тот, с которым, казалось бы, нельзя договориться. С которым невозможно заключить мир и все в этом роде. Которому нужно то же самое, что нужно нам, и с которым у нас нет ничего общего. Согласись, что огромные мутировавшие разумные крысы как нельзя лучше подходят для этой роли.
Тут он пристально посмотрел на Музыканта, и Олег неожиданно почувствовал, что, кажется, начинает понимать, к чему тот клонит. Холодок побежал по спине.
— Ага, — вновь улыбнулся Денис, — вижу, что-то до тебя доходит. Все интересующие меня вопросы могут получить ответы лишь в одном случае: если мы здесь, в городе, будем едины. Едины перед лицом общего врага. Но на противостояние с ним не должно отвлекаться слишком много ресурсов. Их мы будем тратить на совсем другие цели. Нужен своего рода баланс. Чтобы и война шла, и при этом боевые действия нас не сильно беспокоили. И ты, похоже, именно тот человек, с помощью которого можно создать именно такое положение дел.
— Неужели?
— Конечно. Признайся, Олег, что ты действительно общаешься с крысами. Не верю, что подозрения штабистов растут на пустом месте. Да и ты не так-то прост.
Вот это да, потрясенно сообразил Музыкант. Да он мне предлагает ни много ни мало государственный переворот. Я, оказывается, крайне ценный союзник. Эх, господа из Штаба, не знаете вы, какое поколение растет на смену. Или знаете? И поэтому не доверяете?
— Я не общаюсь с крысами, — сказал он, пытаясь сообразить, как бы получше обмануть Дениса. — Не понимаю, с чего ты это взял.
Черный ворон-переросток только рассмеялся ему в лицо.
— Договорились, — сказал он. — Солнце зеленое, Катастрофу устроили марсиане, а ты не общаешься с крысами. Ладно, я пока не тороплюсь, так что можешь врать и отнекиваться. Только запомни, Музыкант: однажды я опять к тебе приду. И задам тебе тот же вопрос. Пока же я думаю, что мы с тобой на одной стороне. И мне хотелось бы верить, что так будет всегда. Лучше быть со мной, чем против меня, когда я возьмусь за дело всерьез. Я буду править этим городом, Музыкант!
Денис спрыгнул с лавки. Пожалуй, стоит последовать его примеру, мрачно подумал Олег. Задницу можно отморозить. Он тоже поднялся.
— Очень хотелось бы иметь возможность договориться с крысами, — продолжил человек, только что объявивший себя будущим правителем города. — Жаль, что мы с ними никак не контактируем. Ты вот говоришь, что не умеешь с ними разговаривать. Ходят слухи, что Сверзин умел, но это неподтвержденная информация, да и вообще… земля ему пухом. А так был бы шанс просто разделить с ними город. Отдать им кусок. Пусть они хозяйничают там, как хотят, а к нам не лезут. Изредка будут демонстрировать агрессивные намерения. Мы, в свою очередь, станем делать вид, будто отражаем их атаки. Все будут довольны. Крысы выживут. Люди продолжат чувствовать локоть друг друга в общем строю против общего же супостата. Как тебе это?
— Ну, предположим, — задумчиво протянул Олег, изображая заинтересованность, — что это возможно. И даже полезно. Но кто такие эти «мы»?
Он все еще не знал, как ему поступить. Денис все откровеннее намекал ему на возможность участия в каком-то заговоре. Даже не намекал — прямым текстом сообщал, что роль для Олега уже написана. Вот это Музыканта не устраивало больше всего. Он очень не любил, когда ему указывали, что делать. Денис этого не знал и серьезно ошибся, ведя разговор со снайпером таким образом.
— Есть люди, которым не нравится Штаб…
— Кравченко? — быстро перебил его Музыкант и тут же пожалел об этом, но было поздно.
— Да нет, не Кравченко, — махнул рукой Денис. — Кто он вообще такой? Реликт. Ископаемое. Думает, что что-то значит, что-то может, а на деле — полный ноль. Нет, Олег, все совсем иначе. Я смотрю, ты не разбираешься в нынешней политике.
«А у нас есть политика?» — едва не ляпнул Олег, однако в этот раз он догадался не открывать рта. Он наивно полагал: политика была тогда, до Катастрофы. Когда на избирательных плакатах сменяли друг друга до омерзения одинаковые лощеные морды и каждый говорил одно и то же, только разными словами. Вообще, по мнению Олега, политика могла существовать только в мирные времена. Тогда люди могли позволить себе заниматься выяснением, кто должен стоять у руля власти, тратить время на дебаты, сочинение лозунгов и выдвижение программ. Когда же спокойная размеренная бытовуха сменилась ежедневной борьбой за выживание, политика должна была уступить место необходимости. Сколько бы Доцент ни называл себя политиком, Музыкант привык считать, что штабист говорит в переносном смысле. Его намеки насчет разногласий в Штабе снайпер и вовсе пропускал мимо ушей, полагая, что его это не касается.
Но, видимо, у Дениса и его таинственных друзей было другое мнение.
— Есть люди — в основном молодые, повзрослевшие во время Катастрофы, научившиеся выживать, когда вовсю шла война банд, закаленные в боях против крыс. Кравченко, Вась-Палыч, Бой-баба… даже Доцент — они все из прошлого. Они суровые люди, спору нет, и мы многим им обязаны, но они мыслят другими категориями. Им уже не приспособиться — они слишком хорошо помнят то, что было до Катастрофы. Они не такие, как мы. Мы — дети этого времени, мы себя чувствуем как рыба в воде. Мы построим новое общество, Олег. С новой моралью. Совсем на других основаниях. Прежнее общество оказалось неправильным. Оно проиграло. Со всем своим гуманизмом, социальными пакетами, уважением к чужому мнению и поддержкой слабых — оно проиграло.
Денис встал перед Музыкантом. Так близко, что Олег чувствовал его дыхание на своем лице. Снайпер
