Глава 17
«СУДИТЬ МЫ БУДЕМ ПОТОМ…»
Заговорщики проговорили еще несколько минут, но план, в общем, был понятен. Оставалось лишь уточнить некоторые детали, дать Доценту время выполнить то, что он обещал, и донести решение до крыс — это мог сделать только Олег, которого погорячившийся Доцент уже объявил в розыск. Собравшиеся начали расходиться: ведь сейчас каждая минута имела значение. Все могло рухнуть в любой момент хотя бы потому, что люди наступали на всех направлениях, тесня огрызавшихся из последних сил крыс, и могло оказаться, что их помощь никому уже не понадобится. Просто спасать будет некого. Музыкант подозревал, что кое-кто из пришедших к Кравченко вряд ли расстроился бы, прими события именно такой оборот.
— Пойду я, пожалуй, — негромко сказал он Данилу Сергеевичу. — Попробую отыскать Флейтиста.
— Добро, — отозвался хозяин квартиры. — И, Олег, будь добр, постарайся не попадаться на глаза нашим. Доцент, конечно, когда в Штаб вернется, отменит свое распоряжение насчет того, чтобы найти тебя и доставить к нему. Но на это время требуется, так что сильно не светись.
Снайпер в ответ только пожал плечами. Мол, чего уж тут непонятного. Все ясно. Затем поцеловал на прощание Иришку, открыл дверь и вышел из квартиры.
И увидел, как у двери лифта, исписанной маркером еще в те, докатастрофные времена, стоит Доцент. Стоит и задумчиво курит, выпуская сизый дым в холодный воздух. В светлой дубленке и неизменных очках в золоченой оправе штабист совершенно не был похож на того, кем являлся: на одного из тех, кто руководит целым городом, в котором живут десятки тысяч людей. Так, средней руки преуспевающий чиновник, не более того.
Пройти мимо, не сказав ни слова, показалось Олегу неправильным.
— Спасибо, — тихо сказал он.
— Пожалуйста, — так же негромко откликнулся Доцент. — Учти, я делаю это не ради тебя. Совсем по другим причинам.
— Ну почему, — с болью в голосе произнес Музыкант, останавливаясь, — ты всегда стремишься казаться хуже, чем ты есть на самом деле? Ты же в сущности классный мужик… отец.
— Так проще, — бесцветным голосом ответил штабист. — Тогда от тебя никто ничего и не ждет. А я не хочу, чтобы на меня кто-нибудь надеялся. Маму же я… вот… не уберег… Да и со Сверзиным хреново вышло. Он мне доверился, а я его — вот так…
Он с преувеличенной аккуратностью погасил сигарету о стену, покрутил окурок, размазывая серый пепел.
— Теперь я нашел, о ком заботиться, — продолжил он. — О Городе. О людях. Я вообще-то и раньше этим занимался, пока еще все это не началось. Но когда ты работаешь чиновником в администрации нормального города, когда ты знаешь, что от твоей ошибки не будут умирать люди… и вообще, скорее всего, ничего страшного не произойдет… там все не так воспринималось. До Катастрофы это была просто работа, а теперь это — долг. Очень трудно помнить о долге и одновременно быть человеком.
— Кстати, — поинтересовался Музыкант, — разреши мои сомнения: меня Стасик сдал?
— Точно, — невесело усмехнулся Доцент. — Несколько дней ходил сам не свой, все думал, с какой стороны ко мне подойти. Хорошо, что сразу к Вась-Палычу не пошел. Впрочем, он мне так и сказал: ты, Доцент, разберешься, а не станешь сплеча рубить. Так и так, мол, Музыкант-то с крысами разговаривает, а я и не знаю уже, хорошо это или плохо.
— Понятненько, — протянул снайпер. — Но как же вы за мной проследили?
— Да чуть ли не случайно все получилось, — поморщился стоящий перед ним отец. — Для начала я послал нескольких ребят в гараж «Мега-Пресса» — Стас запомнил, что твоя крыса именно туда тебя зазывала. И они просто установили там подслушивающее устройство. Что, удивлен? Да, в городе от докатастрофных времен осталось много интересных штучек, а использовать их, оказывается, не так уж и сложно.
Музыкант сообразил, что «жучок» был установлен в гараже несколько дней спустя после их разговора с Флейтистом. Так он и сказал штабисту.
— Да, — признал тот, — долгое время мы не знали, в чем дело. То ли Стас ошибся, то ли вы его как-то хитро обманули, то ли вся эта история ему вообще пригрезилась. Честное слово, Олег, я до последнего тебя практически ни в чем не подозревал. Тот глупый мятеж — я действительно тебя позвал с собой наобум. Наудачу. И ты вел себя как человек, который ну ничегошеньки не знал.
— Я и на самом деле ничегошеньки не знал. Я не воюю против своих, отец.
— Верю, — кивнул Доцент. — Слежку за тобой я не стал устанавливать. По «пограничью» ты все равно ходишь лучше многих, а работать хвостом Музыканта в «серой зоне» никто и не рискнул бы: все знают — ты себя там как дома чувствуешь. Так что можно было подозревать тебя до бесконечности, но так и свихнуться недолго. Шло время, а я ничего не мог тебе предъявить. И тут неожиданно заработал наш «жучок», и я узнал очень много интересного.
Он развел руками.
— Вот так все и вышло. Олег, я понимаю, вряд ли ты мне все это простишь — то, что по моему приказу убили Сверзина, и то, что я тебе угрожал. У меня есть только одно оправдание: я ведь и на самом деле хотел как лучше. Знаю, знаю, — он прищелкнул пальцами, — ты скажешь, что этим универсальным оправданием кто только не пользовался, чтобы прикрыть всяческие грязные делишки…
— Ты сам сказал, — перебил его Музыкант, — что судить мы будем потом. Давай сначала разберемся с делами, а все остальное пока оставим. Если честно, я просто здорово устал. Сил у меня нет сейчас ненавидеть.
— Хорошо, — просто ответил штабист.
Теперь многое встало на свои места. Но оставался еще один вопрос, который терзал снайпера уже несколько часов.
— Там, в тоннеле, — решился Олег, — если бы у тебя было оружие…
Он на мгновение замолчал.
Доцент терпеливо ждал, что еще он скажет.
Как хорошо, подумал Музыкант, что мы тут только вдвоем и никто не выходит от Кравченко, чтобы помешать этому разговору — разговору, которого при прочих обстоятельствах могло бы и не произойти.
— Ты бы смог в меня выстрелить? — спросил он наконец.
— Вот ты о чем… — неторопливо проговорил Доцент, продолжая вертеть в руках окурок. — Что ж, все логично. Если я приказал отправить на тот свет Сверзина только за то, что ему не повезло познакомиться с единственной на свете говорящей крысой, то с тобой за прямой отказ убить эту крысу можно было бы поступить жестче.
Затем он уронил измусоленный огрызок сигареты и припечатал его носком ботинка.
— Ну откуда же я знаю, Олег? Я понимаю, что мог бы сделать то или другое, только тогда, когда это делаю. Иначе все подобные разговоры — только бесполезное сотрясение воздуха. Я думал, — и тут он неожиданно улыбнулся, — что такие-то вещи, сын, ты уже должен понимать. Ну ладно… Поговорили — и будет…
Он сделал шаг к лестнице и мгновенно превратился в того Доцента, которого так хорошо знал Олег: собранного, деловитого и старательно оберегающего свой внутренний мир от любого вторжения извне.
— Нас ждет работа, Музыкант. Ты не забыл?
Разумеется, когда Олег вышел от Кравченко, он помнил его последнее напутствие: постараться не попасться на глаза другим людям. По крайней мере, первое время, пока Доцент не вернется в Штаб и не отменит свой приказ разыскать глухого снайпера. Разумеется, Музыкант прекрасно понимал, что оставаться
