начало его злить. Он, оскалившись и продемонстрировав мне большие нижние клыки, что-то прорычал. Я остолбенело замер, поскольку понял, что он мне сказал.
— Что вылупилась, лягушка? — вот как он ко мне обратился. Я так же неподвижно сидел, уставившись на него, — впервые знание стольких языков удивило меня самого. — Думаешь, твоя палка меня остановит? — снова гортанно проревел орк.
От такой наглости во мне снова проснулся дух противоречия, и я, недолго думая, брякнул, так напрягая для трудного горлового выговора слов свои голосовые связки, что заболела гортань:
— Заткнулся бы, сын червяка и собаки!
Настала очередь замереть орку. Он несколько раз пораженно моргнул и даже убрал клыки.
— Ты знаешь язык Первородителей?
— Нет, не знаю, — рыкнул я в ответ.
Орк замолчал, видимо, переваривая информацию.
— Слышь, старик, он может говорить на Первородном, — прорычал орк, игнорируя меня.
Настала моя очередь удивляться, когда маленький старик из соседней клетки спокойно произнес на том же языке:
— Ты, Ур’такал, не знаешь даже половины того, на что он способен.
Я опять застыл с открытым ртом в позе истукана. Общающиеся между собой на неизвестном языке старик и орк явно были давно знакомы.
— Так, стоп. — Я остановил орка движением руки. — Если я правильно понял, мы сейчас гладиаторы, которые сражаются между собой. Как вы можете нормально разговаривать, если завтра будете убивать друг друга?
— Наивный лягушонок, — забулькал орк.
Видимо, это бульканье обозначало у него смех.
— Юноша, — усмехнулся старик и показал на стоящие рядом с нами клетки, — вот они — мясо, а мы с Ур’такалом знакомы уже шесть лет и договорились в совместных битвах проигрывать друг другу по очереди, не нанося существенных ран. Наши «хозяева» делают ставки на то, кто из нас победит, только не догадываются о нашей договоренности.
— А вы не боитесь, что я вас сдам? — усмехнулся я, ошеломленно слушая старика.
Новости были, мягко говоря, убийственные.
Тут уже забулькали они оба.
— Лягушонок, ты забываешь, что тебе никто не поверит, а драться с нами на арене тебе все равно придется, если, конечно, доживешь до этого, — между бульканьем прорыкал орк.
— А почему только вы между собой общаетесь? — спросил я. — Все остальные почему не договорятся между собой не убивать?
— Вот такая ирония, — сказал старик, — от всех остальных можешь не ждать такого, они дерутся за еду и самок, а животные здесь просто на убой.
— Я слышал, вы тут вроде чемпионов, — продолжил я. — Почему тогда вы не убежите отсюда?
— А куда? — рявкнул орк. — Я, например, изгнанник племени, а вот старикашка убил какого-то гуру и теперь тоже вне закона. Или ты думаешь, нас где-то встретят с распростертыми объятиями? А тут хорошо, кормят в срок и не лезут все время.
В моей голове по нужному руслу сразу же заструились мысли, и я решил осторожно проверить свое предположение.
— Вы хотите сказать, что в любой момент можете убежать, но не делаете этого потому, что вам некуда идти?
— Догадливый лягушонок. — Орк смачно рыгнул. — Лучше ответь, откуда Первородный язык знаешь?
— Тут все просто, я не знаю, — честно ответил я.
Орк попытался прорычать, но его остановила легонькая ладошка старика:
— Не шуми, Ур’такал, парень честно ответил.
Я прикусил язык. Старикашка скорее всего был тем загадочным шаманом, на которого ставила половина кочевников, хотя, глядя на него, трудно было поверить, что он может отбиться от меня, не говоря уже об орке. Но если он читает мои мысли, нужно быть с ним осторожнее.
— И мысли ничьи я не читаю. — Старикашка противно захихикал, а я застонал от отчаянья. Угораздило же меня угодить в клетку между чудищем и телепатом!
— Слушайте, а если я предложу вам хорошее место с нормальным питанием? И драться ни с кем не надо? — осторожно поинтересовался я.
— Какой быстрый, — криво усмехнулся старик. — Чего ради нам менять теплое местечко на нечто неизвестное? Конечно, твое желание сбежать нам понятно, но не интересно.
— Но… — я попытался было продолжить, однако орк повернулся ко мне спиной, а старик снова уселся в позе лотоса и закрыл глаза.
«М-да, — грустно подумал я, — все несколько сложнее, чем мне казалось». Как уговаривать пленников, которых все устраивает, я даже не знал. Нужно обмозговать ситуацию.
Обдумывая варианты привлечения этих двух странных существ на свою сторону, я скосил глаз на старикашку и замер от увиденного: тело старика, опровергая все законы гравитации, легко парило в метре от пола клетки. Я протер глаза, но зрение меня не обмануло: все то, что нам так долго вдалбливали на уроках физики, рушилось у меня прямо на глазах.
Я окликнул орка, все так же сидевшего ко мне спиной:
— Эй, Ур’такал, чего это со стариком?
Орк, не оборачиваясь, лениво проговорил:
— Он же шаман, чему ты удивляешься? Плавает сейчас где-то там, — орк показал огромной ручищей в небо, — не мешай мне, я сплю.
Я замолчал и стал рассматривать остальные клетки и находящихся в них людей и животных. Животные в основном лежали спокойно, кроме нескольких, видимо, особо агрессивных, которые еще пытались грызть толстое и неподатливое дерево клеток. Люди — кто лежал, кто ругался между собой или угрожал расправой особо надоедливым забиякам. Я решил, что, пожалуй, буду держаться этих двоих, уже знакомых, и не буду общаться со всеми остальными, поскольку орк явно дал понять, что большая часть сидящих в клетках рабов дерутся не по принуждению. Я размышлял и изредка косился на старика, тело которого по-прежнему висело в воздухе.
«Похоже, ему просто наплевать на то, что люди открыли законы гравитации, — из головы никак не выходил тот факт, что у меня на глазах рушились все мои представления о физических законах. Я усмехнулся. — Может, он просто не знает о них, поэтому ему все равно?»
Всю неделю до начала игр мы просидели в клетках. Уже на следующий день я понял, зачем нас в них посадили. Усла оказался распорядителем тотализатора, и мы были нужны, как живые образцы, на которые, прежде чем ставить деньги, приходили посмотреть вожди племен. Кормили нас просто отлично, три раза в день, а ночью по одному выпускали прогуляться и размять мышцы. Все мои попытки уговорить двух упрямцев сбежать ни к чему не приводили, они уперлись в свое нежелание покидать теплое местечко и чихать хотели на все мои предложения.
Вскоре наши клетки принялись растаскивать в разные углы арены, освобождая центральную ее часть, а затем и трибуны разделили пополам, выставив их полукругом, так что получились две арены. На одной из них рабы вырыли большой котлован и укрепили его стены бревнами, туда отвезли клетки с животными, а нас оставили на первой арене. Стало ясно, что бои с животными будут проходить на второй.
Начало игр ознаменовало выступление вождей трех самых влиятельных племен, а также принесение им даров от других, не столь авторитетных. Как я понял со слов шамана, они и являлись организаторами игр, а остальные племена, таким образом, благодарили их за приглашение поучаствовать в них.
— Загиял, сначала будут драки со зверями или между людьми? — спросил я шамана.
— Сначала состязания самих кочевников, потом пир и вручение призов победителям, затем звери со зверями или люди со зверями, затем пытки, ну и напоследок, когда уже толпа по-настоящему заведется, мы, — невозмутимо ответил бушмен.
Все, что мне удалось из него вытащить, так только то, что он родом из страны Буш, которая
