находится, кстати, рядом с Нубией, и вынужден был уйти оттуда из-за того, что в поединке то ли убил, то ли отправил куда-то дух верховного шамана своего племени, как он сказал, «скитаться к душам мертвых». На мои вопросы, как он левитирует, шаман только загадочно улыбался и говорил, что у меня этого никогда не получится, совершенно не объясняя свое заявление.
За некоторыми состязаниями я наблюдал из своей клетки. Они проходили на первой арене, на которой позже нам предстояло сражаться. Сначала были метатели арканов, которые на конях, а потом пешим ходом демонстрировали свое умение накидывать аркан как на неподвижные тонкие столбики, так и на бегущих рабов. Затем настала очередь лучников, за ними — состязания в бою на саблях. Зрелище вскоре настолько мне наскучило, что я последовал примеру орка и завалился спать.
Состязания длились весь день, а вечером была грандиозная попойка. Утром следующего дня рабы начали готовить обе арены. Когда туда принялись таскать различные колюще-режущие предметы, я насторожился.
— Ну что, лягушонок, готов умереть? — прорычал Ур’такал, почесывая живот, который, казалось, был вырублен из камня.
— Знаешь, такого желания у меня нет, — рыкнул я в ответ. Первородный язык с практикой давался мне все легче и легче. — Я бы даже сказал, что совсем нет такого желания.
— Не переживай, малыш, — отозвался старик со своего места, — тебя никто об этом не спросит, для особо строптивых рабов есть увлекательная возможность побывать почетным гостем, вон, видишь, уже и столбы вкапывают для счастливцев.
Я посмотрел туда, куда он указывал, и действительно увидел, как рабы вкапывают в землю пять столбов. Я сглотнул, зрелище пыток меня никак не прельщало.
— Они что, прямо тут будут их пытать? — удивился я.
— А где еще? — ответил орк, булькая своим вариантом смеха. — В степи, что ли?
— И долго они будут развлекаться? — поинтересовался я.
— Весь день. Воинов и зверей меньше, чем в прошлый раз, поэтому птички будут петь весь день и мешать мне спать, — безразлично протянул орк.
Поняв, что весь день буду слышать чужие крики, я покрылся испариной. Когда трезвеющие кочевники стали выползать из своих юрт и заполнять трибуны, появились рабы, которые тащили упирающихся и извивающихся людей, двумя из которых были девушки.
— Сейчас придет распорядитель, и первые птички запоют, — зевнул орк, глядя, как пленных привязывают к столбам. — На их крики выползут остальные степняки.
— Как думаешь, меня могут переселить на время к другой арене? — поинтересовался я, с трудом представляя, как можно выдержать, когда прямо на моих глазах будут пытать людей.
— Лучше тебе этого не делать, — заметил шаман. — Еще подумают, что ты трус, и мы лишимся удовольствия померяться с тобой силой.
— Толку с вами меряться, — угрюмо заметил я. — Не знаю, как насчет тебя, Загиял, но выходить против орка — явное самоубийство.
Ур’такал довольно выпятил грудь, но тут же кинул взгляд на шамана и сдулся.
— Загияла ты точно не одолеешь, — признал он, — не стоит даже и пытаться.
— Сами сказали, меня спрашивать об этом не будут, — язвил я уже просто автоматически, так как все мое внимание было привлечено к худому кочевнику, который установил стол рядом с жертвами и что-то на нем раскладывал.
— Опять кожу будут сдирать, — поморщился шаман. — Ну никакой фантазии у бедных кочевников.
Я сглотнул, тошнота подступила к горлу. Через недолгое время палач приступил к работе, которую я смог выдержать всего пару минут, потом улегся на пол и заткнул уши — выдержать такое было невозможно.
Он начал с девушки. Как я ни затыкал уши, крики все равно пробивались сквозь ладони, слезы подступили к глазам… Мне сделалось еще хуже, чем когда меня самого пытали в колодках. Чужие пытки оказались для меня ужасным испытанием, а день только начался.
Я вылез головой из-под шкуры и размотал тряпки, которыми замотал уши, чтобы не слышать криков. Взгляд мой невольно упал на стоящие недалеко столбы. Нервная дрожь сотрясла меня всего, и я отвернулся. Именно в тот момент, когда я смотрел на место пыток, рабы стаскивали со столбов куски мяса, потому что назвать людьми то, что там висело, я не осмеливался. Затычки сильно помогли мне, хотя иногда среди шума в голове я улавливал пробивающиеся снаружи звуки, в эти моменты я еще сильнее затыкал уши руками и забивался в свой угол.
— Странный он какой-то, — услышал я сбоку задумчивый голос шамана, — слышишь, Ур’такал? У самого спина едва зажила от милых развлечений наших кочевников, — продолжил шаман, услышав утверждающий рык орка, — а смотреть на пытки других, которые самому ничем не угрожают, он не может.
— Если бы не видел, как он сражается, — ответил ему орк, косясь на меня одним глазом, — даже разговаривать с ним бы не стал.
— О?! А это кто, интересно? — внезапно оживился старик, кивая направо. — Гости на празднике у кочевников — редкое зрелище.
Я повернулся туда, куда показывал шаман, и едва не открыл рот от удивления: в компании одного из устроителей торжеств к нашим клеткам подходил разодетый в дворянские одежды Костел, его сопровождали Рон, Дарин и гномы из правления колхоза. Хозяин орка, угодливо улыбаясь, показывал рукой на клетки и что-то рассказывал. Когда они подошли ближе, я расслышал ответ Костела.
— Хочу заключить с вами пари, уважаемый Радир, — произнес он настолько надменным и уверенным тоном, что я от удивления едва не стукнулся лбом о прутья клетки.
— Какое же, господин барон? — заинтересовался кочевник, льстиво склонив голову.
— Даю тысячу на то, что третьим будет вон тот заморыш. — Костел так небрежно махнул рукой в сторону моей клетки, как будто отмахнулся от мухи. — И две на то, что победит вон тот старик.
Кочевник перестал улыбаться и сначала недоуменно посмотрел в нашу сторону, а потом на управляющего.
— Если бы я не уважал гостя, я бы ничего не сказал, — осторожно подбирая слова, начал он, — но хотел бы заметить, что даже мы не знаем, кто из них сильнее — орк или шаман. А уж тем более я бы вам не советовал ставить такие деньги на слабого раба, которого притащило не самое наше лучшее племя, и то только чтобы не пропустить очередные игры.
Костел надменно усмехнулся и ответил:
— Ценю ваше внимание, господин Радир, но я все сказал.
— Все же три тысячи серебра — это очень большие деньги, — улыбчивость кочевника как ветром сдуло.
Он выпрямился, расправил плечи и снова стал властным и опытным вождем племени, каким я его увидел в первый день игр.
— Золота. — Голос управляющего был тих и спокоен, но после его слов шаман справа меня закашлялся, а орк недоуменно хмыкнул.
— Золота? Три тысячи золотых? — ошарашенно произнес кочевник, его взгляд перебегал то на лицо Костела, то на наши клетки.
— Именно, господин Радир, — управляющий пожал плечами, — или вы думали, мои грамоты, подписанные самим королем, просто гора мусора?
— Нет, конечно, господин барон, — торопливо заверил его вождь, видимо, приняв решение, — к сожалению, у меня нет в наличии такой суммы, вы не против, если мы обсудим условия пари совместно с другими вождями?
— Как вам будет угодно. — За все время разговора управляющий даже мельком на меня не взглянул, хотя гномы и Рон нет-нет, да и кидали на меня быстрые взгляды. Я был просто поражен его актерским искусством. «Нужно будет поинтересоваться, где он набрался таких манер, — с завистью подумал я, наблюдая за Костелом со стороны, — ведь, к своему стыду, на приеме у короля я выглядел полной
