раздумья. Но каждая знала, что их прежняя команда умерла…
Иван поднялся наверх, вошел в спальню. Юлли стояла у окна, по-прежнему в том самом роскошном платье. При его появлении она умоляюще скрестила руки на груди:
— Господин, пощадите! Умоляю вас! Я… Я…
Барон уселся в кресло, затем потянулся к стоящей на столе вазе с фруктами. Взял округлый плод, извлек из держателя специальный ножичек и начал со скучающим видом снимать тоненькую, почти прозрачную стружку. Рабыня замолкла, увидев, что ее мольбы не дают никакого результата.
— Что значит — я? Не понял, — ровным голосом поинтересовался де Берг.
Юлли покраснела так, что румянец буквально затопил все лицо, делая ее неотразимой. Иван невольно залюбовался.
— Я… Я еще не знала мужчины, господин…
Тонкий прямой нос, припухлые губы идеальных очертаний, правильный овал лица и густые длинные волосы, такого необычного для ее расы цвета, буквально сводящие с ума. Барону неожиданно для себя захотелось встать, обнять ее, зарыться лицом в эти волосы, вдохнуть дразнящий аромат женщины… Он только сейчас почувствовал тонкий запах ее духов.
Внезапно по телу прошла сильная волна. Медальоны! Они снова… Волшебство желания мгновенно ушло. Снова накатила рассудочная трезвость. И вдруг!.. А ведь она… она, похоже, тоже ощутила их? Точно!.. Ее руки, до этого прижатые к груди, вдруг двинулись, нащупывая застежку платья. Тихо, почти неслышно щелкнул первый крохотный замочек, затем второй, третий… Показалась темная ложбинка… Дальше… Вот Юлли приближается к нему, садится на колени… Ее глаза! Они не видят! Пустые, как сама бездна! Юлли не понимает, что делает! Словно под гипнозом. Проклятье!.. Пусть она рабыня, пусть всецело в его власти и зависит от его настроения. Но он-то еще не пал так низко в собственных глазах! Девушка вздохнула и вдруг бессильно поникла. О черт! Отключилась! Жилка на шее билась очень-очень слабо…
Иван облегченно выдохнул: к тому, что только что могло произойти, он явно не был готов, просто собирался как следует напугать девушку. Уж больно та много себе позволила во время разговора с Илианой Дервейс. Он подхватил бесчувственное тело на руки и осторожно уложил на кровать. Не тащить же ее вниз, на половину рабынь? Пусть уж… Он постарается сдержаться. Но платье придется все-таки снять… У него нет желания оцарапаться ночью о какую-нибудь ерундовину, так обильно украшающую ткань.
Стараясь не смотреть на великолепное тело больше необходимого, кое-как освободил его от платья, накрыл сверху одеялом. Затем закрыл окно, которое Юлли, видимо, распахнула, когда пришла сюда. Погасил свет, снял форму. Аккуратно сложил обмундирование на стул и нырнул под одеяло. Немного повозился, устраиваясь поудобней. Девушка лежала рядом без движения, дыхания было практически не слышно.
Поборов искушение, Иван заложил одну руку за голову, закрыл глаза, удивляясь самому себе. В его постели женщина. Очень красивая. Такие, как мурвитанка, попадались ему в жизни всего пару раз. К тому же — всецело в его власти. Прикажи — и рабыня сделает все, что он пожелает. Исполнит любой его каприз. И в то же время он не может заставить себя, не хочет заставлять ее… Незаметно для себя мужчина уснул.
Проснулся мгновенно. От того, что кто-то прижался к его телу. Прикосновение было мягким и приятным. Что за… Потом Иван вспомнил и сообразил — это же Юлли. Неизвестно, пришла мурвитанка в чувство или нет, но, похоже, ее тело само переменило позу, чтобы не затекли мышцы. Теперь девушка повернулась со спины на бок и свернулась калачиком, ухватив руку барона, вытянутую вдоль кровати, и прижав ее к себе.
Мужчина невольно улыбнулся — даже во сне она ищет опору… Словно отвечая его мыслям, девушка всхлипнула и вдруг крепко обняла Ивана, забросив свою ногу на его бедро. «Черт!.. Я же не евнух!» — успел подумать он до того, как внизу под домом опять что-то грохнуло.
На этот раз удар был такой сильный, что в шкафу даже зазвенела посуда. От неожиданного звука девушка вздрогнула и еще крепче прижалась к нему. Потерлась щекой о плечо, что-то сонно неразборчиво пробормотала. «Нет. Надо уносить ноги, пока я еще держусь…» Барон очень осторожно высвободился из объятий спящей, выбрался из кровати и прошел в душ.
Холодная вода помогла успокоиться, и когда Иван вернулся в комнату, то почувствовал себя более- менее уверенно. Но что же там грохочет внизу? Теперь уже ясно, что не землетрясение. Больше всего напоминает звук, когда роняют что-то очень тяжелое. Но — что? И кто? А еще — где?
Не без сожаления Иван взглянул на постель, где Юлли вновь приняла позу эмбриона, спрятавшись под одеялом так, что снаружи была видна только светлая макушка и кисть руки? Де Берг нашел в висящей на стуле тревожной сумке фонарь и осторожно, чтобы не хлопнуть, прикрыл за собой дверь, вышел в коридор. Мерцали ночные светильники, озаряя ковры и гобелены синеватым мягким светом. Впрочем, по показаниям ручного сканера, часовые несли службу на всех трех постах, а датчики охраны работали в нормальном режиме.
— Что же это может греметь? А? — Произнеся эту фразу вслух, Иван прошел по коридору до конца, где была дверь, ведущая на галерею, опоясывающую все здание, и вышел на воздух. Снаружи было прохладно и тихо. Прислушался — где-то ухнул ночной обитатель планеты. Еле слышно прошуршала листва под лапами то ли какого-то грызуна, то ли большого насекомого. Снова то же шуршание. Кажется, оно доносится чуть левее. Двинулся туда, не зажигая фонарь, поскольку пока хватало света от прожекторов, установленных на крыше.
— Это что такое, а?! Ты почему не спишь?!
Кого Иван не ожидал увидеть, так это стоящую на небольшом табурете Врединку, с увлечением что-то разглядывающую в гуще кустов. Девочка обернулась на звук голоса, от неожиданности чуть не упала, но мужчина успел подхватить ребенка и поставить обратно.
— Ты что тут делаешь? Детям давно спать нужно. Миша где?
— Он спит. А каса няня ночует у себя, вместе с остальными рабынями. Моему супругу надоело, а мне интересно!
— Что интересно?
— За паучками смотреть.
Она опустила глаза и надула губки:
— Там такие большие паучки. Я их никогда раньше не видела. Бегают. И — умные! Вырыли нору и что-то оттуда таскают. Всякие ящики, железяки, пластмасски.
Иван опешил:
— Какие паучки?
— Большие. Но нас не трогают. И нора у них громадная. Ты пройти можешь. Вон, смотри — еще двое бегут! Но никому не рассказывай, папа, хорошо? Это наш с мужем секрет… Мы хотели сегодня, пока ты будешь на корабле, сходить и посмотреть, что там такое. А потом уже тебе показать. Вдруг мы ошибаемся? Миша сказал, что паучки нашли клад. Их вначале двое было. А потом еще много прибежало откуда-то. Ой, смотри! — Девочка приложила палец к губам, потом прошептала: — Несут…
Иван проследил за ее взглядом и едва сдержался, чтобы не ахнуть. Действительно, за кустами мелькнули спины многофункционалов, которых он сам запустил. Без всякого усилия четверо из них тащили что-то громоздкое. Де Берг попытался опознать ношу, но бесполезно — никаких аналогов в голову просто не приходило.
— Папочка… — Девочка вновь потупила глаза. — Ты меня не выдашь?
Иван ласково прижал ее к себе, погладил по голове:
— Не выдам. Пусть это будет между нами… дочка. — Это слово неожиданно легко сорвалось с его губ. Без малейшего усилия. — Я не скажу. Но прошу вас обоих не лазить туда без взрослых. Договорились? Обещаю, что утром возьму тебя с собой посмотреть, что за клад они нашли.
— Честное слово?
— Честное-пречестное! Обещаю. Ну все. Беги спать!
— Спасибо!
Врединка приподнялась на цыпочках, крепко обняла его за шею и, громко чмокнув в щеку, убежала в детскую спальню. Иван остался один. Придвинув к себе оставшийся от девочки табурет, уселся, держа под контролем сектор, где сновали механизмы. Когда зевнул в очередной раз, спохватился — утром-то рано
