путем.
Объяснение этому Мишка смог придумать только одно — между союзниками, осаждавшими Пинск, начались серьезные разногласия. Настолько серьезные, что вывозить добычу по внутренним рекам Полесья полоцкий князь опасается — «союзнички» могут перехватить на переволоках. Эту мысль Мишка и озвучил.
— А что? Вполне может и так быть, — согласился Егор. — Своя рубашка ближе к телу… Да и от поражения любовь друг к другу у союзников крепче не становится. А то, что Пинск не взяли, как ни крути, поражение. Всегда так. Пока надежда на добычу есть — друзья не разлей вода, а как дело до дележа доходит… а тут еще и уйти надо, добытого не растеряв! Литва, к примеру, может и без дозволения князей полоцких в зажитье уйти да назад к Пинску и не возвратиться. Вот и гадай: то ли они с добычей сразу восвояси отправятся, то ли захотят полоцкие ладьи на переволоках подстеречь. Если уходить через переволоки, то охрану надо давать сильную, а что тогда под Пинском останется? А если уходить по Припяти и Случи Северной — кругаля давать, то литву точно не встретишь. Конечно, к Турову приближаться — тоже риск, но князь-то Туровский с дружиной в Степи, а ладейной рати у него нет… да и была бы — наверняка бы на Днепр ушла. А на нас они точно не рассчитывали. Вот так, значит, получается.
Спорить с Егором никто не стал, только Семен Дырка, похоже, лишь для того, чтобы оставить за собой последнее слово, добавил:
— А у нас… хе-хе… ладейная рать теперича есть! То есть гм… ладьи имеются, а рать… ну, ежели захотим, то и рать будет.
— Ну вот мы самое больное место у полочан и нашли, господа Совет, — подвел итог Мишка. — Трудности с вывозом добычи. А если вспомнить о том, что Всеславу Полоцкому надо чем-то союзников привлекать, то место это уж и вовсе болезненным оказывается. Значит, в него и бить надо!
Семен! Ты отдаешь нам свои насады с кормщиками. Если у тебя есть люди, которые хорошо знают воды возле Пинска…
— То есть как это «отдаешь»?..
— Демьян!
Молниеносный взмах руки, и Демкин кинжал воткнулся в бревно прямо между раздвинутых ног Семена Дырки.
— Еще вякнешь, воткну выше! — прошипел Демьян, вытягивая из-за голенища засапожник.
— И я еще добавлю! — пообещал Егор.
— Д-дырка…
— Будет тебе дырка! И не одна!
— Отдаешь нам насады с кормщиками! — повторил, повысив голос, Мишка. — А сам ведешь ладьи к Пинску. Там выбираешь место, где укрыть ладьи и стережешь устье Пины, чтобы полочане водой никуда ничего вывезти не могли. Старшим над этим делом будет ратник Арсений. С вами пойдут поручики Василий, Демьян и Артемий, старшим над ними — старшина Дмитрий.
Я и господин десятник Егор идем на насадах к Пинску. С нами идут разведчики урядника Якова и опричники. Ты, Семен, даешь нам тех из своих людей, которые знают воды возле Пинска, а Треска тех, кто промышляет охотой и умеет скрадывать зверя. За пару дней мы там все разведаем и тогда снова соберемся, чтобы решить, что и как делать.
Илья и Кузьма! Пока будете нас дожидаться, поставьте всех, кто будет свободен, на ремонт болтов, выдернутых из убитых ляхов. Снасть у Кузьмы для этого есть, и чтобы не меньше двадцати выстрелов на самострел…
— Восемнадцать! — перебил Мишку Кузьма. — Больше чем восемнадцать выстрелов на самострел не выйдет, я уже подсчитал.
— Хорошо, восемнадцать, — не стал спорить Мишка. — Но чтобы восемнадцать было точно!
— Будет.
— Демьян, напоминаю: за тобой остается надзор за огневцами!
— Да помню я… Слушаюсь, господин сотник!
— Артемий, за тобой пленные. Тех, кто может грести, сажаешь на весла, кто не может… порасспроси-ка ты их — узнай: за кого выкуп получить можно, кто каким ремеслом владеет и прочее в том же духе. Надо знать, с кого какую пользу можно поиметь.
— Слушаюсь, господин сотник.
— Десятник Василий! Вместе с Ильей пересмотришь весь груз на добытых ладьях и сделаешь опись. Разберите: что на торг оставить, а что в Ратное отправить, если надо будет, то перегрузите с одной ладьи на другую. И весь груз как следует закрепить, ты это умеешь!
— Слушаюсь, господин сотник.
— Вопросы есть?
— Есть! — Семен Дырка все никак не желал угомониться. — Ты обещал за насад из добычи рассчитаться! Добычу взяли! Плати!
— Другого времени для торга не нашел?
— Ага, дырка сзаду! Ты к Пинску уйдешь, а тебя там убьют! С кого спрашивать?
— Отставить! Он прав! — прикрикнул Мишка на отроков, снова дружно дернувшихся в сторону Семена. — На ладье, которую мы захватили, был раненый боярин с сыном. Возьмешь его себе. На выкуп с боярина не один насад оснастить можно!
— Да когда еще тот выкуп получишь… — начал было огневец, но уловив рядом с собой шевеление Егора, умолк.
— Господин десятник, — обратился Мишка к Егору, — что-нибудь добавишь?
— Гм, разве что… Треска, сколько у твоих людей стрел в колчанах?
— По-разному. У тех, кто с ляшским оружием, — немного. У кого-то и вовсе лука нет. А те, кто из дому со своим оружием пришел, — не меньше десятка на человека, но стрелы охотничьи.
— Значит, посмотришь с Ильей, какое оружие на ладьях взяли, и если найдете граненые наконечники, раздашь своим лучшим стрелкам.
— Добро.
Господа советники разошлись, у Мишкиного костерка остался один Егор. Роська и Дмитрий тоже было хотели о чем-то потолковать, но, правильно истолковав повелительный жест Егора, удалились, остановив попутно сунувшегося к Мишке Антона.
— Давай ругай, дядька Егор. Что не так сделано?
— Да ничего вроде бы, совсем уж дурака не валяли, а что захотели сунуться без разведки… так сопляки же еще… рано вас в дело пускать, рано, но что ж поделаешь, если так все обернулось.
— Насчет того, что лишь половина вернется, ты только пугал или правда?
— Ну… — Егор немного помолчал, ковыряя веточкой в углях костра. — По-всякому может статься, но так легко, как за болотом, точно не обойдемся. Ты заранее-то не казнись, война есть война… да и везунчик ты, и кто тебе только так ворожит-то? Семь ладей! Одну-то добудешь, так и то радость, особенно если с товаром, а тут семь!
— Да хрен с ними, с ладьями! Ребята любого товара дороже!
— Ребят новых наберешь и как раз на этот товар выкормишь и выучишь, а вот тем, кто в этом походе выживет, действительно цены не будет! С ними-то настоящую Младшую дружину и воспитаешь. Запомни: не бывает таких дружин, где все воины одинаково выучены! Всегда есть более опытные, менее опытные и новички. А у тебя пока разве что опричники чуть получше других, да и то не сильно. Им друг у друга учиться почти нечему, да и гордыня у каждого — ничем хуже других быть не хотят. А вот когда разница появится, тогда и начнется настоящая учеба — в каждом разговоре, в каждом, даже совсем мелком, деле. Этого никакие наставники не заменят. У рядового воина, не единожды в деле побывавшего и выжившего, всегда есть чему поучиться. И для урядников твоих каждая смерть или ранение подчиненного — тоже учеба. Такая, какой нигде, кроме как в бою, не бывает. Да и для тебя самого, конечно, тоже. Короче, как говорит Корней,
