Альдис старалась запомнить все имена и лица, но их было слишком много. Родовитые майноры не из самых знатных, но и не дети эрлов. Отпрыски Горних Домов, будущие офицеры, и офицеры не из последних…
Удивительно, что среди них не было Хельга. Даже если он не смог сегодня прийти, даже если его пока не завербовали — его место здесь, среди таких же, как он сам.
И не только потому, что Хельг внешне похож на прочих братьев. Просто это презрительное отношение к «низкорожденным» словно было написано симпатическими чернилами на его высокомерном породистом лице.
Послание, которое Альдис не смогла вовремя прочесть.
Становилось ясным многое, очень многое. Его презрение к Лакшми, его готовность предать и использовать, его уверенность в собственной правоте.
И таких Хельгов будет становиться все больше!
Последний юноша произнес ритуальную фразу и обагрил чашу несколькими каплями своей крови. Мужчина в маске передал ее Беовульфу, снял с пояса кожаную флягу. Негромко хлопнула пробка, и в деревянный сосуд хлынула темная жидкость.
— Это кровь богов — освященное в храме Всеотца вино. Пусть боги будут свидетелями принесенной клятвы братства, — тихо произнес старший брат. — Пей!
Беовульф облизнул губы.
— Мы одной крови! — хрипло выкрикнул он в ночную темноту и поднес чашу ко рту.
— Мы одной крови, — подтвердил мужчина.
— Мы одной крови, — эхом отозвались курсанты.
Тот, кого беловолосые болванчики называли учителем, еще что-то говорил о клятве, верности и бремени Человека Камня, но Альдис не стала досматривать представление до конца. Осторожно пробравшись между валунов к началу ущелья, она зашагала назад по уже знакомой тропинке.
Ей было над чем подумать.
Был самый темный, самый тихий предрассветный час, когда девушка вышла к корпусу первокурсников. Птицы еще не проснулись, хмурые небеса были так же черны, как и несколько часов назад, но что-то — наконец задувший свежий бриз или особая, хрустальная тишина в воздухе — намекало, что Ночь Поминовения на исходе.
Дверь в корпус, как и следовало ожидать, оказалась заперта. Наверное, если постучать, Амрита откроет, но как объяснить свое пребывание на улице в четвертом часу ночи?
Альдис пошла по периметру здания, считая окна. Почти все они на мальчишеской половине были распахнуты или хотя бы приоткрыты. Но даже если предположить, что она сумеет пробраться в чужую комнату и никого не разбудить, добраться до крыла девушек возможно только через общий холл, в котором сидит комендант.
Крошечные туалетные оконца тоже мало могли помочь в ее задаче. Втиснуться в узкий проем она, пожалуй, сумеет, но как туда добраться по гладкой стене высотой в два человеческих роста?
Еще можно постучаться в окно Гурды. Подружки, конечно, откроют. Только их комната — ближайшая к холлу, и комендант может услышать шум.
Девушка обошла корпус по кругу и замерла у правого торца здания. Окно в комнату Томико — ну и Альдис, разумеется, тоже — было чуть приоткрыто.
Самое простое решение задачки — даже пробираться потом никуда не надо. Но именно эта обманчивая простота и смущала.
Она прислушалась. Из комнаты не долетало ни звука.
Разумеется, ниронки дрыхнут и видят десятый сон. Даже если они и собирались подождать Альдис, чтобы снова устроить ей темную, их должно было давно сморить.
Альдис нерешительно поставила ногу на едва заметную выбоину в каменной кладке, ухватилась за край подоконника и потянула на себя оконную раму. Дерево скрипнуло и подалось. В комнату хлынул поток прохладного предрассветного воздуха, кто-то из соседок беспокойно заворочался, пробормотал что-то по- ниронски…
Снова воцарилась тишина.
Альдис решилась. Просто сползти вниз не получится: кровать Томико у самого окна. Придется прыгать.
Она подтянулась и влезла на подоконник. Снова прислушалась — соседки спали, в этом не было никаких сомнений. Чтобы перебраться через Томико, достаточно пролететь полтора метра. Слепой прыжок с кувырком — ничего запредельного.
Девушка присела, сгруппировалась и прыгнула вперед «рыбкой».
Пронзительный девичий визг разорвал тишину на мелкие клочки.
Все пошло не так. Руки слишком рано встретили опору, и это был отнюдь не надежный и жесткий пол. Альдис с размаху приземлилась на что-то мягкое, теплое и неровное. Через секунду это «что-то» истошно завизжало голосом Томико и затрепыхалось.
— Молчи, дура! — прошипела Альдис, пытаясь одновременно заткнуть ниронке рот и натянуть на голову одеяло. — Весь корпус перебудишь!
В ответ Томико заорала еще громче и начала лягаться.
Справа и слева заворочались, просыпаясь, остальные соседки. Послышались возмущенные сонные голоса. Альдис отвесила орущей сокурснице пощечину, и ниронка захлебнулась криком.
Подкрепив терапевтическое воздействие пощечины щедрым тумаком, девушка сунула в рот соседке кулак, в который Томико немедленно впилась зубами.
— Томо-сан, что случилось? — раздался над ухом испуганный голос Нанами.
В ту же секунду вспыхнули сразу два светильника. Хитоми стояла у своей кровати в боевой стойке, а Риоко потихоньку пятилась к двери.
— Ничего не случилось, — сердито фыркнула Альдис. Она была йотунски зла на себя и на Томико. — Просто ваш сюзерен обмочилась со страха.
Девушка отпустила разом обмякнувшую сокурсницу и слезла на пол.
— Вы что — кровать передвинули? Какого йотуна?! — От досады голос прозвучал требовательно и резко.
Кровать Томико действительно находилась почти на метр ближе к выходу. Можно было просто тихо спуститься с подоконника, не выделываясь с акробатическими трюками.
— Томо-сан сказала, что из окна дует, — ответила Нанами.
Остальные ниронки молчали с таким ошарашенным видом, что в другой ситуации Альдис непременно бы рассмеялась.
— Нашли время! О Всеотец, ну почему именно сегодня? — Она демонстративно отряхнула мундир и подошла к своей кровати, надеясь, что расспросов удастся избежать.
И еще Альдис очень надеялась, что комендант все-таки не придет разбираться, кто и почему здесь так истошно орал.
— Ты хотела меня убить! — Голос Томико задрожал и прервался.
«Она что — плачет?»
— Не будь дурой, кому ты нужна?
— Ох, Томо-сан! — Нанами тоже всхлипнула. — Я так испугалась! Я боялась, что это черный человек пришел украсть наши души, как в легенде, которую рассказывала Риоко-сан.
— Меньше надо страшилок на ночь вспоминать. — Альдис уже успела раздеться и нырнуть в постель. — Гасите свет, еще три часа до подъема.
Девушки переглянулись, и Риоко все-таки решилась озвучить волновавший всех вопрос:
— А что ты делала у окна ночью?
— Тебя это не касается, третья дочь штатного палача, — отрезала Альдис. Риоко была последним человеком, перед которым она стала бы отчитываться.
Ниронка сузила глаза и открыла рот, но сказать ничего не успела — влезла Томико.
— А я все расскажу наставникам, как ты ночью в окно лезла, — сладеньким голосочком пропела
