— А… кхм… Семьи?! — только и сумел выдавить Станислав.
— Староват я уже для космической экспансии, — виновато пояснил дед. — Хочу отпочковаться, пока не поздно.
— Э… — Капитан старательно прокашлялся и, приняв официальный вид, отчеканил: — Хорошо, рядовой, отставку принимаю! Можешь быть свободен.
— Сержант! — ревниво поправил дед, подсовывая ему ручку.
— Ах да, точно. — Станислав размашисто накарябал внизу резолюцию. — Что ж, удачи тебе на гражданке. А нам, увы, пора в путь.
Команда торжественно, под прицелом пулеметов и винтовки, покинула маленькую крепость. Вениамин вздрогнул и нервно обернулся на негромкий скрип, но это оказалась не турель, а бодренько поднимающийся по шесту черно-белый флаг блокпоста мозгоедов.
— Действительно, что ему на той же Земле делать? — рассуждал капитан, пока корабль готовился к взлету. — В лечебнице дни доживать? Нет уж, пусть остается. Свежий воздух, здоровая пища, любимое занятие… Может, еще годков десять поскрипит себе в удовольствие.
Экипаж грустно, согласно молчал.
За поздним, но оттого еще более вкусным ужином Тед с Дэном настороженно косились на капитана, напрягаясь всякий раз, когда тот открывал рот или встречался с ними взглядом. Потом поняли, что возмездия не будет, успокоились и повеселели. По крайней мере Теодор — рыжий продолжал держаться слегка отстраненно, будто его отбросило к началу их знакомства и он еще не знает, чего ожидать от этих людей.
Зато Полина была совершенно счастлива, что все так замечательно уладилось, и трещала без умолку.
— Послушайте, что я в справочнике вычитала! — В одной руке девушка держала планшет, а в другой — вилку, так экспрессивно ею жестикулируя, что сидящему рядом Станиславу очень хотелось что-нибудь на нее насадить, дабы не остаться без глаза. — Никакие это не главоклюи, а Solvendomus noctus, исключительно интересный вид из семейства Solvendomus, представленного по большей части малоподвижными экваториальными моллюсками. Эти же — активные наземные существа, живут стаями по десять — двадцать штук, питаются, разграбляя симбиотические подземные колонии псевдомхов и общественных насекомых. Днем насекомые выносят мхи на поверхность для фотосинтеза, а на ночь убирают обратно и запечатывают ходы особо прочным составом…
— Который, похоже, немногим уступает корабельной обшивке, — заключил Вениамин. — Теперь понятно, почему они упорно ломились в крепость. Приняли ее за свою естественную кормовую базу, а вас — за этих самых насекомых-защитников.
— Вы еще не знаете самого удивительного! — не унималась Полина. — Фермент, вырабатываемый зобными железами Solvendomus, способен не только разлагать широкий спектр веществ, но и образовывать хелатные соединения со съедобными! То есть если бы кто-нибудь из вас растворился вместе со скафандром, получилась бы не однородная лужа, а многослойная!
— Меня это безумно радует, — с чувством сказал Теодор, глядя в тарелку, где, как на грех, лежало полосатое молочно-вишневое желе.
— Хорошо, что мы уже на орбите, — согласился Вениамин. — Кстати, Стаси… капитан, куда и когда мы отсюда двинемся?
Станислав задумался. Еще позавчера ему хотелось бросить все к чертовой матери, избавиться от корабля и заодно от всех проблем — кроме финансовых, разумеется, но… «Меня там и раньше никто не ждал». Заканчивать свои дни в съемной лачуге, исправно отчисляя банку половину пенсии (или сколько там назначит суд, чтобы должник не помер с голоду), в одиночестве — Венька не в счет, он снова устроится в больницу, не в ту же, так в другую, терапевты его уровня на дороге не валяются… У деда хоть тепличка есть.
Нет, такого конца для себя Станислав однозначно не хотел.
— Будем развозить груз, как и подряжались, — делано-непринужденно сказал он, будто это само собой разумелось. — Но нам нужна новая трасса, с учетом этой стартовой точки.
— Я сделал, — тихо сказал Дэн.
— Уже? — изумился капитан. — Хм… Что ж, показывай!
Рыжий пересел поближе, на стул, охотно уступленный Полиной, выдернул из комма вирт-окно, пошире его растянул, и в пультогостиной надолго воцарилась тишина.
— Что это? — наконец спросил капитан.
— Наша новая трасса, — покорно повторил навигатор.
— А почему она… э-э-э… такая? — не сумел подобрать достойного и одновременно цензурного эпитета Станислав.
Теодор заинтересованно выглянул из-за капитанского плеча, тоже вытаращил глаза и хохотнул:
— А что, это должно быть забавно!
— Да уж, когда полиция вскроет наш черный ящик, найденный космическими мусорщиками, то обхохочется! Вот это, например, что? — Станислав ткнул пальцем даже не в желтый — прозрачно-серый кружок.
— «Ярмарка», орбитальная станция, на которой происходит еженедельный слет продавцов и скупщиков контрабанды, — отрапортовал навигатор. — Данные взяты из карты Роджера Сакаи, в официальных ее, разумеется, нет.
— И они пустят нас на свою станцию?
— Мы их попросим.
— Контрабандистов?!
— Мы очень попросим.
— А вот эта? — Капитан проследил линию дальше. — Она вообще красная, какой смысл к ней выходить? Повисели в одном месте космоса — теперь, ради разнообразия, повисим в другом?
— Она рабочая, просто старая, часто ломается и никак не может пройти сертификацию. Но большинство воспользовавшихся ею кораблей докладывало об успешном гашении.
— По-моему, мы и успех — понятия несовместимые, — проворчал Станислав. — А вот сюда зачем? Это же крюк получается!
— Зато через все зеленые. Так надежнее.
— Дэн, — капитан отчаялся совместить свою логику с кибернетической, — скажи честно: конопля в каюте Теодора — она еще там? И все листики на месте?
Навигатор стойко выдержал его взгляд.
— Мы будем на Мераке через восемь дней, попутно забросим на Лиду елку, а если повезет, то и консервы на «Д-23».
Станислав снова посмотрел на схему. Ее бредовость по-прежнему зашкаливала — как и соблазнительность.
— В конце концов, что мы теряем? — озвучил его мысли пилот.
— Здравый смысл, — вздохнул капитан, безнадежно пытаясь вспомнить, когда в последний раз его видел. — Хорошо, летим этим путем. Но учти…
— Под мою ответственность, — закончил Дэн. — Я помню.
Утром в некоторых икринках появились большие серебристые глаза. Они вразнобой двигались, отчего казалось, будто в паутинном коконе лениво ворочается единое крапчатое существо. Розовое сияние поугасло, рассыпалось на отдельные мелкие точки.
— Ну хотя бы часть икры развивается нормально, — заметил Вениамин, медленно водя по грозди лучом медицинского фонарика. Оболочка просветлялась, и становились видны свернувшиеся спиралью личинки, темные и непропорционально большеголовые. Неоплодотворенные или погибшие икринки почернели, но оставались упругими и гнилью не пахли.
— И уже вот-вот вылупится, — огорченно заметила девушка. — Что же делать? В энциклопедии написано, что меракийцы откладывают икру на нависающих над реками скалах, личинки падают в воду и
