человека.
— В Сошоне? — удивился я.
— Нет, в Сошон я попала случайно. Я вообще о нем раньше не слышала. Один из тех, в комнате, — мы познакомились с ним в самом Дигране, — сказал, что знает его и проводит. А дальше… — и Николь нервно вздрогнула, вспоминая пережитое.
Мне удалось вытянуть у нее немногое. Со слов Николь получалась следующая картинка. В столице она оказалась впервые, хотя и родилась не так далеко от нее — в Месанте. Случайный знакомец привел ее в Сошон, как оказалось, совсем не для того, чтобы она встретилась с тем, кого разыскивала. Наивная симпатичная дурочка должна была украсить собой один из сошонских борделей. Человек при Николь объявил за нее цену — пять золотых ноблей, и покупатель даже торговаться не стал.
— А что произошло дальше? — поинтересовался я. Слишком уж непонятно мне было то, что я увидел, когда вошел в комнату.
— Понимаешь, Люк…
С самого начала нашего знакомства у нас с Николь сложились замечательные отношения, и мы сразу начали называть друг друга по именам. Но к моему великому сожалению, дальше этого дело так и не пошло.
— Понимаешь, Люк, я умею делать так, что мне не могут причинить зла. Но и сама я его причинить не могу. Хотя иногда так хочется… — и она печально улыбнулась.
Человека, разыскиваемого Николь в Сошоне, мы искали вместе с ней по всему Диграну, но так и не нашли. Возможно, будь она чуть более открытой, что-то и получилось бы. Хотя, если честно, я и не желал успеха в поисках — кто его знает, кем он Николь приходится?
Закончилось дело тем, что я предложил ей остаться на борту «Небесного странника», мотивируя тем, что ему предстоит побывать во многих местах по всему герцогству и, вполне возможно, Николь встретится с разыскиваемым ею человеком в другом месте. Она согласилась, поставив единственное условие — не задавать ей слишком много вопросов, и особенно об ее прошлом. Но от одного вопроса я все же не удержаться не смог.
— Скажи, Николь, — спросил я, — ты не знала, кто вошел в комнату, так почему согласилась на мою помощь? Ведь ты же могла попасть в еще худшее положение.
— Когда ты вошел, Люк, от тебя так и несло злостью. Но твоя злость была совсем иной, чем у тех людей, и я это почувствовала. — Она на мгновение умолкла, затем добавила: — Ты, Люк, лучше, чем пытаешься казаться.
После чего Николь улыбнулась и погладила меня по щеке. И это единственная ласка, что я получил от нее за все время нашего знакомства…
— Знаете, госпожа Соланж, — мягко начал Рианель, — иногда не может помочь и…
Тут он внезапно прервал фразу на половине, взглянув на Николь даже в какой-то мере извинительно.
Так, Брендос явно знает о Николь больше, чем я, но задавай я им обоим вопрос, вряд ли что-то услышу в ответ. Ничего страшного, у меня тоже есть тайна, которую я не могу доверить даже им.
— Но, по крайне мере, у нас будет возможность избавиться о тех двух бочек рома, что любезно оставил на борту «Небесного странника» господин Мелвин.
Произнося эти слова, мой навигатор изобразил на лице нечто, отдаленно похожее на улыбку.
Нет, ну надо же: за столь короткое время столько эмоций на его лице!
Что же касается бочек с ромом, то их оставили по распоряжению господина Айениаля. Его почему-то очень позабавила история с сожжением ганипурского корабля. Мне же, когда я вспоминаю, как с ганипурца сыпались охваченные пламенем дергающиеся фигурки людей, до сих пор становится не по себе. В конце вечера господин Айениаль и распорядился Мелвину вернуть на борт две бочки с ромом, взяв с меня обещание не промахнуться мимо ганипурца и в следующий раз, как только вновь подвернется такая возможность.
Энди, наблюдавшему за тем, как бочки возвращают на «Небесный странник», я сказал:
— Господин Айениаль настолько проникся историей твоей любви к Мирре, что сделал подарок на вашу будущую свадьбу.
Мирра, кстати, шутку мою не оценила.
Но сейчас разговор шел не о моих несложившихся отношениях с Миррой. Мне предстояло решить: будет ли стоить золото риска потерять корабль, а то и саму жизнь? Вообще-то я думал, что Николь начнет возражать против полета в Антир. Все-таки женщины менее авантюристичны. И я уже заготовил в уме фразу: мол, полностью согласен с ее мнением, полет в поселок собирателей орехов слишком опасен, когда Николь поинтересовалась у Рианеля, что представляет собой Антир. Причем задала вопрос она таким тоном, как будто решение уже принято и нам будет полезно узнать о предстоящем пути как можно подробнее, а от меня требуется только распорядиться изменить курс на Гурандские горы.
— Я тогда служил на «Божьем возмездии», — начал свой рассказ навигатор.
«Божье возмездие» я видел — это один из лучших военных кораблей небесного флота герцогства. Трехмачтовый красавец, вооруженный множеством баллист и поднимающийся в воздух силой целых двадцати л'хассов. Один раз мне даже довелось присутствовать при его подъеме в небо. Оторвавшись от земли, он застыл на мгновение, и затем резко, едва ли не молниеносно, взмыл в небеса. Представляю, как палуба при этом давила на ноги…
— Мы прибыли в Тенсер, поселок, расположенный у подножия Гурандских гор. Наша задача заключалась больше в устрашении, чем в какой-либо помощи, поскольку привести корабль в Антир даже мысли ни у кого не возникало. Для судна размеров «Возмездия» — задача невыполнимая. Изредка мы взлетали, курсировали вдоль горной гряды, вот, в общем-то, и все.
Но однажды получилось так, что капитан «Божьего возмездия», а тогда им командовал господин Бьорф, отправил меня в Антир. Должен признаться, по дороге в поселок я не раз вспоминал его недобрым словом, настолько тяжела оказалась дорога и несерьезно поручение. Это все к тому, что попал я в поселок достаточно случайно, и по земле…
Послышался стук в дверь, и на пороге каюты появился Амбруаз с подносом в руках.
— Я подумал, что самое время выпить чаю, — сказал он, ставя поднос с чайником, чашечками, сливками, блюдечком с каким-то замысловатого вида печеньем и розеткой с моим любимым вишневым вареньем на стол.
От печенья пахло свежей выпечкой и миндалем — чарующий аромат. А уж от чая, заваренного Амбруазом, отказаться вообще невозможно, настолько он хорош. Умудряется же мой кок из весьма недорогих сортов делать такой волшебный напиток, что, по выражению того же Брендоса, не стыдно и на стол Его величества подавать.
— Спасибо, Амбруаз, — поблагодарила от всех нас его Николь. — Не беспокойтесь, я сама всем налью.
Из рук Николь чай еще в два раза вкусней получится, по крайней мере для меня.
Разливая чай, Николь нечаянно коснулась моей руки, заставив меня вздрогнуть. К счастью, Рианель в очередной раз смотрел в иллюминатор, а сама она сделал вид, что ничего не заметила.
— Так вот, сам Антир представляет собой селение из трех десятков жилищ, и лишь четверть из них можно с натяжкой назвать домами, остальные — хижины, — продолжил рассказ Рианель после того, как мы в очередной раз убедились, что в искусстве заваривать чай Амбруазу равных нет. — Что там есть еще? Корчма, куда же без нее, храм Богини-Матери, и, пожалуй, все. Кстати, местный народ, а называют они себя куирис, по названию орехов, очень ее чтят. В самом храме есть огромное мраморное изваяние Богини. Даже не представляю, как куирис умудрились доставить ее в Антир. Пожалуй, кроме этого к моему рассказу об Антире можно добавить лишь две вещи: путь к поселку по воздуху мне известен — наш проводник присутствовал на борту «Мардидского удальца», когда тот прибыл в поселок. Правда, там всего один путь и имеется: ущельем, проходящим сквозь Гурандские горы с севера на юг. Или с юга на север, если вам будет угодно. Все куирис называют его Великим Каньоном. — Брендос допил чай и посмотрел на меня: — Ну и еще то, что среди куирис попадается много уроженцев юга герцогства, то есть ваших, господин Сорингер, земляков.
