этих лесах, он должен найти ее, прежде…
Что-то сильно ударило его в затылок, от резкой боли глаза на мгновение потеряли способность видеть. Следующий удар пришелся по пояснице, и позвоночник завопил в агонии… Он упал, неловко, и этим ударом из легких вышибло весь воздух. Тотчас веревка обвилась вокруг его горла, лишая остатков кислорода. Он захрипел и дернулся, сопротивляясь, но что-то холодное, острое и очень знакомое прижалось к шее…
Дарен застыл, потом несколько раз зажмурился, пытаясь вернуть зрение.
То, что он увидел, заморозило его внутренности в ледяной комок. Иласэ была над ним, край петли зажат в одной руке, кинжал, сияющий ярким светом, в другой. Лицо - искаженная маска ненависти, глаза - как две ледяные дыры. И никаких следов слез.
Лезвие еще плотнее прижалось к его артерии, Иласэ чуть наклонилась к нему:
- Ты мертвец, Тартис.
Глава 31.
Осколки несуществующего.
Иласэ моргнула, возвращаясь к реальности. Она лежала на боку, на мокрой земле, с голой грудью, юбка задрана почти до талии. Ее овевал прохладный ветер, откуда-то доносилось негромкое чириканье. Мир был спокоен, тих, нереален.
Иласэ медленно села, одернула юбку, чувствуя легкую тошноту и, вместе с тем, странную безмятежность. Логика подсказала, что у нее шок - невозможно остаться настолько спокойной после всего, что случилось. А если нет, то дела еще хуже, чем она думала: было бы печально сойти сейчас с ума. Попыталась неуклюжими пальцами застегнуть рубашку, но поняла, что все пуговицы на месте, потянула вниз. Ладонь скользнула по груди, влажной от слюны.
Иласэ отдернула руку и уставилась на ладонь в ужасе и отвращение, потом торопливо вытерла пальцы о юбку.
У нее не получилось оттолкнуть его.
Она оказалась слишком слабой, глупой, бесполезной…
Иласэ думала, что сейчас заплачет, ей хотелось плакать. Глаза жгло, но они оставались сухими.
Но отчаянье быстро переродилось в ярость, темную и грязную, как озеро, выплюнувшее виверну.
Она провалила один из самых главных жизненных экзаменов. Но этого не повторится! Никогда больше она не будет такой слабой. Никогда.
Иласэ нашла в себе силы встать на ноги. Движения, поначалу медленные, стали расчетливо- экономными. Она отыскала кинжал, валявшийся в нескольких футах от нее, подняла его, ощутив привычный наплыв магической энергии.
- Где ты была? - спросил он.
Иласэ мертво улыбнулась и объяснила клинку, что от него требовалось.
- Я сделаю то, что ты хочешь, - с готовностью согласился он…
Для Иласэ Аллеманд все в мире четко делилось на черное и белое.
Высокая красивая девушка стояла перед вделанным в стену зеркалом, аккуратными легкими штрихами заканчивая наносить блестки теней на веки. Ее и без того великолепные зеленые глаза засияли от этого еще ярче.
- Жаль, что ты не хочешь поехать вместе с нами на свадьбу Арира, - проговорила она, обращаясь к приемной сестре, играющей с веером. Та вздохнула, аккуратно закрыла изящную вещичку:
- Я бы с радостью, Ника, но у меня завтра первые экзамены.
Ника покачала головой, лукаво глядя на отражение Иласэ в зеркале:
- А еще некто, чье имя начинается с буквы Р, пригласил тебя после экзаменов на пикник.
Щеки Иласэ смущенно вспыхнули:
- И вовсе не он, а Ильмар!
- Смотри у меня! - Ника шутливо погрозила ей пальцем. Потом подошла и поцеловала сестру в румяную щечку:
- Тогда увидимся через пару дней.
- Расскажешь мне потом, как там, на южной границе, - Иласэ засмеялась, - А то Кэрик все время хвалится, что такую красоту невозможно представить.
Добро и зло.
Бледное лицо Ильмара, избегающего смотреть ей в глаза; Ролан, уставившийся в землю.
- Сходи к Старшему магистру, Иласэ, - мягко говорит Лилит Кэйрос, глядя на нее со странной жалостью, - он должен тебе что-то сообщить.
Сочувствие в мудрых синих глазах:
- Мне очень жаль, девочка моя, но вчера южная граница подверглась нападению кочевников. Все, кто был на свадьбе, погибли.
- Ника?
- И она тоже.
- Я…могу увидеть их…в последний раз?
Коричневая от возраста ладонь Магистра осторожно накрывает ее дрожащие пальцы:
- Тел не осталось, кочевники сожгли их.
- Но как это случилось? - шепчет Иласэ, - почему они не смогли защититься?
Магистр грустно качает головой:
- Вряд ли мы это когда-то узнаем.
Всех детей местных уроженцев со способностями к магии забирают у родителей и отдают в семьи тех Светлых, которые уже несколько поколений являются магами. Но не в семьи потомков Первых.
По большому счету, это мудро. Потомки Первых и местные не могут иметь общих детей, так пусть каждый общается в своей собственной среде. Это не помешает им всем оставаться Светлыми.
Иласэ попала в одну из таких семей. Отец был магом в третьем поколении, мать - во втором. У них был только один собственный ребенок, девочка, на полгода младше Иласэ. По странному капризу природы, магии она была лишена напрочь.
Отношения с приемными родителями у Иласэ не сложились, они так и остались друг другу чужими, но Ника стала ей не только сестрой, но и лучшей подругой. Жаль, что она не могла учиться магии.
Но теперь это было неважно, теперь они все были мертвы, так же, как еще больше полусотни магов. И среди погибших не оказалось ни одного потомка Первых.
Она там, на пепелище, где красивые дома за несколько часов превратились в страшные обугленные остовы. А людям, чтобы умереть, потребовалось еще меньше времени. От Ники - только кулон с синим дельфином. Странно, но лазурь рисунка не потрескалась, серебро не почернело… словно пламя, поглотившее людей и здания, было магическим, ведь магия не действует на серебро.
- Это невозможно, Иласэ, - мягко, но твердо говорит ей Лилит, когда она делится своими подозрениями. Но что-то на секунду мелькает в глазах матери Кэйросов, что-то странное.
Глумливые ухмылки Темных:
- Как символично - местные дикари убивают местных же выродков! Если так пойдет и дальше, для нас не останется никакой работы.
Да, ее мир был черно-белым, в котором жили хорошие и плохие люди. Себя она всегда считала хорошим человеком. А хорошие люди не ненавидят других людей, они верят, что в каждом есть врожденное добро, что никто не должен умирать. Что никто…
Я оттрахал этих сук,
не является
прежде,
действительно злым.
чем убить…
