Очнулась я в совершенно белой комнате, где отвратительно пахло. Сразу всё вспомнила и решила притвориться, словно ещё без сознания. Осторожно, едва приподняв веки, осмотрелась.
Я лежала на каком-то мягком сундуке, до самого горла накрытая белой тканью. Сильно болели крылья и грудь, но всё это просто пустяки по сравнению с тем, что пропал медальон! Когда я это поняла, то похолодела прямо.
Слева, на таком же сундуке, лежал пард, которого я узнала мгновенно. Это он на меня прыгнул! Могучий, ярко-рыжий с полосками, тигр притворялся спящим. Больше в комнате никого не было.
Я тихо поднялась и скользнула к парду. Принюхалась. Среди кошмарной вони удалось различить хорошо знакомый запах Тошибы. Тигр дышал ровно и глубоко, на запястье мускулистой руки блестел браслет. Похоже, он правда спит…
Беззвучно встав за головой парда, я сцепила руки, выпустила все десять когтей и острожно опустила, окружив его горло бритвенно-острым ожерельем. Тигр мгновенно открыл глаза.
– Шевельнись, и смерть будет болезненной, – сказала я ровным голосом. Пард дёрнулся, но вовремя ощутил когти у горла и замер, глядя на меня снизу вверх.
– Хаятэ, не надо, – голос у него оказался низким и звучным.
– Вы убили моего друга. Вы обманом завлекли меня в ловушку и скоро убъёте. Но уж одного из вас я точно заберу с собой, – у меня даже гребень шипов вздыбился от ярости. Усилием воли снова его опустила.
– Куросао не погиб, – быстро ответил пард. – Его разум живёт во мне, я – это он! Мы с тобой проскакали всю степь…
– Не смей! – рявкнула я. – Куросао был лошадью и не мог говорить, но он стал моим другом и достойным спутником. Я никому не позволю оскорблять его память!
– Хаятэ, – пард улыбнулся. – Кто ты, скажи? Человек или дракон? Самурай или крылатая рептилия? Я стиснула зубы.
– Тебе не обмануть меня, гэйдзин!
– Хаятэ, – серьёзно ответил тигр, – Мне неизвестна правда о твоём рождении и воспитании. Я не знаю, кто и по какой причине оставил тебя Годзю, и почему из всех дочерей только тебя Годзю посвятил в Бусидо. Но я не хочу это знать. Ты Хаятэ Тайё, Сокол Бури; и какая бы жизнь не ждала тебя впереди, верь: ты проживёшь её сама. Я невольно попятилась.
– Ты… как ты смеешь! Ты украл память моего друга!
– Это моя память, Хаятэ, – пард сел и посмотрел на меня жёлтыми глазами.
– Однажды ты сказала, что судьба и драконов, и самураев – умереть в любой миг. Запомни, маленькая: судьбы нет. Он улыбнулся.
– Мы с тобой проскакали всю степь, Хаятэ. Нас чевствовали тавры и хотели убить люди, мы спасали драконов и пардов, убивали зверей и охотников. И вот, спустя много дней, мы наконец можем поговорить…
Спрыгнув с сундука, пард опустился на четвереньки, подошёл ко мне и ткнулся носом в бедро. Я прижалась к стене.
– Что это значит?! – от волнения не могла говорить нормально, приходилось рычать. – Куросао убили! Я сама видела! Ты просто украл его память!
– Я и есть Куросао, – мягко ответил тигр. – Вспомни, что тебе рассказала Ванаби. Несколько месяцев назад у меня, Керра, забрали личность, то что люди зовут душой, и вложили в искусственное тело лошади. Конь, которого ты видела, был всего лишь плотью и не обладал разумом. Ты полюбила не коня, Хаятэ, ты полюбила Куросао, разумного, верного и бессловестного. Он улыбнулся.
– Это я, малышка. Твой конь. Просто теперь я могу говорить. Сглотнув, я замотала головой и рухнула на мягкий сундук.
– Не верю… Не верю! Почему вы убили коня? Кому он мешал?! Я обещала ему…
– Ты обещала мне! – оборвал тигр. – Мне, Хаятэ, ты обещала мне свободу. И ты исполнила обещание. Без тебя я никогда не смог бы вернуться, и до конца своих дней был бы обречён оставаться животным. Я стиснула зубы.
– Куросао не был животным. Он был моим другом.
– Он был мной, – возразил тигр. – Я помню всё, что видел Куросао до последнего мига, помню даже полёт над горами и холод, страшный холод. Тело моё задыхалось и билось в путах, но разум радовался, потому что знал – мы летим домой… Хрипло зарычав, я схватила парда за горло и опрокинула на ковёр.
– Ты!!! – от ярости у меня в глазах всё покраснело. – Говоришь, твою душу вложили в тело коня? Лжец! Ты прыгнул на меня у водопада! Как же ты смог, без души? Куросао был уже мёртв!
– Да не мёртв он… – прохрипел тигр, тщетно пытаясь разжать мои когти.
– Отпусти…
– Говори! – рявкнула я. – Ты украл память моего друга и должен знать, на что способна Хаятэ!
Пард попытался освободиться, но я немного сдавила когти. Сообразив, что произойдёт, стоит мне нажать сильнее, тигр прекратил вырываться.
– Конь жив. Его вернули к жизни специально ради тебя. Пойдём – убедишься сама.
– Очередная ловушка? – спросила я презрительно. Тигр хрипло вздохнул.
– Хаятэ, оглянись. Ты в центре нашего убежища, одна, безоружная. Ты полностью в нашей власти. Желай мы причинить тебе вред, маленькая, ты бы просто не проснулась сейчас. Стиснув зубы, я выпустила парда из захвата. Он сел и потёр шею.
– Теперь понятно, что чувствуют жертвы драконов на охоте, – буркнул тигр. Я хлестнула себя хвостом:
– Это правда? Куросао жив?
– Да, да, остынь, – пард покачал головой. – Едва мне записали память, накопленную конём, я сразу приказал его оживить. Твой характер мне хорошо известен…
– Я хочу его видеть. Немедленно. Кивнув, тигр встал, но я заступила ему путь.
– Нет. Ты останешься здесь. Пусть приведут Куросао, и верните мои вещи! Пард вздохнул.
– Хорошо, Хаятэ. Через несколько минут ты увидишь свою лошадь. Я быстро оглядела комнату.
– Нас слушают? Он удивлённо моргнул, потом усмехнулся.
– Да-а, нашим горе-солдатам будет чему поучиться у дракона. Сама судьба свела меня с тобой…
– Это мы ещё посмотрим, – Я шагнула вперёд. – Где мои вещи?
– Здесь, – тигр кивнул на сундучок у стены. Не сводя с него глаз, я подошла и открыла крышку. Внутри лежал Кагири; я сразу его надела.
– Где оружие?
– Прости, но оружию придётся подождать, – серъёзно ответил пард. – Сначала ты должна понять, что мы друзья.
– Друзья? – скрестив на груди руки, я прислонилась к стене. – У меня до сих
