Оставшись одна, Марис долго сидела неподвижно и размышляла, пока к столу не подошел Деймен.
– Все уже ушли, Марис, – сообщил он. – Ты будешь доедать?
– Что? – Она вспомнила о съеденном лишь наполовину ужине. – Нет, извини. Похоже, я слегка простудилась, поэтому, наверно, нет аппетита.
Улыбнувшись, она помогла Деймену собрать со столов тарелки. Он принялся мыть их, а она зашагала по коридору, разыскивая комнату Вэла. Свернув не там, Марис оказалась в заброшенной части лабиринта. С каждой минутой в ней все сильнее закипал гнев. Найдя наконец нужную дверь, она нетерпеливо постучала, намереваясь сразу обрушиться на Вэла, но дверь открыла С'Релла.
– Что ты тут делаешь? – поразившись, спросила Марис.
Не зная, что ответить, С'Релла зарделась. Из комнаты донесся ровный голос Вэла:
– Ты считаешь, что она обязана отвечать?
– Нет, конечно, не обязана. – Сообразив, что не имела права задавать подобный вопрос, Марис коснулась плеча С'Реллы и добавила: – Извини, можно войти? У меня серьезный разговор с Вэлом.
– Пусть войдет, – распорядился Вэл.
С'Релла, чуть заметно улыбнувшись, шагнула в сторону.
Как и все помещения академии, комната Вэла была крошечной, сырой, холодной. Ярко пылавший в очаге огонь согревал ее едва-едва. Марис с интересом огляделась. В комнате не было абсолютно никаких безделушек, способных поведать что-нибудь о характере поселившегося здесь человека.
Обнаженный по пояс, Вэл перед очагом отжимался от пола. Его рубашка валялась рядом, на кровати.
– Ну? – произнес он, невозмутимо продолжая упражнение.
Марис застыла, глядя на покрытую множеством шрамов и рубцов спину Вэла. Наконец, вспомнив, зачем она сюда пришла, подняла глаза и сказала:
– Я бы хотела поговорить с тобой, Вэл.
Он вскочил на ноги, улыбнулся и, тяжело дыша, попросил:
– С'Релла, подай мне, пожалуйста, рубашку. – Затем обратился к Марис: – И о чем пойдет серьезный разговор?
Незаплетенные сейчас в косичку, его волосы спадали на плечи русой волной, отчего лицо казалось менее строгим, а взгляд – почти не колючим.
– Можно присесть? – спросила Марис.
Вэл указал на единственное в комнате кресло и, когда Марис села, опустился на колченогий табурет у очага. С'Релла примостилась на краешке узкой кровати.
– Я не собираюсь впредь лукавить с тобой, – сказала Марис. – Нам предстоит большая совместная работа.
– А в чем прежде ты лукавила? – поинтересовался Вэл.
– Послушай, я прекрасно понимаю, что ты зол на летателей. Они дали тебе обидное прозвище, отобрали, возможно не совсем честно, крылья. Но, по-моему, не стоит вечно на них дуться, иначе ты навсегда останешься козлом отпущения. После того как ты вновь выиграешь на Состязаниях крылья, к тебе будут относиться как к летателю, но если ты не подружишься с ними, то останешься совсем без друзей. Тебе этого хочется?
– В Гавани Ветров живут тысячи и тысячи людей, а летателей среди них – раз-два и обчелся. Или ты не считаешь бескрылых людьми?
– Откуда в тебе столько желчи? Стоит тебе где-нибудь появиться, как ты сразу же наживаешь себе врагов. Согласна, что летатели скверно обошлись с тобой, но пойми, в ссоре редко виновата только одна сторона. Ведь с Айри ты поступил просто омерзительно. Теперь, если ты хочешь получить прощение, тебе тоже придется простить их.
Вэл едва заметно усмехнулся.
– А с чего ты взяла, что я хочу быть прощенным? Ведь я не совершил ничего недозволенного и не считаю себя виновным. Если б было возможно, то на Состязаниях в этом году я бы снова вызвал Айри.
Марис от возмущения лишилась дара речи.
– Как у тебя язык поворачивается говорить такое? – сдавленно произнесла С'Релла. – Ведь бедняжка покончила с собой!
– Бескрылые умирают каждый день, – ответил ей Вэл немного мягче, чем до того говорил с Марис. – И некоторые так же кончают с собой. Но о них не слагают песен, и не объявляют кровной мести их обидчикам. Каждый заботится сам о себе – так меня учили родители. И о тебе, С'Релла, не позаботится никто, кроме тебя самой. – Он вновь взглянул на Марис и внезапно сообщил:
– А знаешь, я встречал твоего брата.
– Ты встречал Колля? – удивленно переспросила Марис.
– Лет семь назад на пути к Внешним островам он останавливался на Южном Аррене. С ним был еще один певец, совсем старик.
– Баррион! – воскликнула Марис. – Наставник Колля.
– Недели две, дожидаясь корабля, который доставил бы их дальше на восток, они пели в портовых тавернах. Тогда я впервые и услышал о тебе, Марис с Малого Эмберли, и ты сразу стала моим кумиром.
– Семь лет назад… – задумчиво пробормотала Марис. – Вероятно, моего брата ты видел сразу после Совета.
Вэл улыбнулся.
– В ту пору мне было чуть больше двенадцати. В этом возрасте дети летателей уже готовятся к вступлению в Возраст, мысленно примеряют на себя крылья, я же, конечно, не мог и мечтать об этом. Но тут на моем родном острове появился твой брат, и из его песен мы впервые узнали о тебе, о Совете, об академиях. Когда через несколько месяцев открылся «Воздушный Дом», я стал одним из первых его студентов. Признаюсь, тогда я боготворил тебя за то, что ты сделала такое возможным.
– Что же случилось потом?
Вэл, повернувшись на стуле, протянул руки к огню.
– Я вырос и расстался с детскими иллюзиями. Раньше я думал, что ты сделала доступным для всех мир, некогда принадлежавший только летателям. Боже, каким я был наивным.
Он вновь повернулся, и под пристальным взглядом его темных глаз Марис почувствовала себя неуютно.
– Я думал, что мы с тобой похожи, – продолжал Вэл. – Думал, что ты стремишься покончить с давно прогнившими законами летателей, но вскоре понял, что ошибался. Ты хотела лишь стать летателем сама. Хотела славы, богатства, свободы, как у них. Тебе нравятся пирушки летателей на Эйри, нравится смотреть сверху вниз на копошащихся в грязи бескрылых. Ты получаешь наслаждение от того, что я презираю всей душой.
С минуту помолчав, Вэл добавил:
– Но самое забавное, что, как бы ты ни старалась, тебе не стать летателем. Как не стать им мне, С'Релле, Деймену или любому другому бескрылому.
– Но я – летатель, – уверенно заявила Марис.
– Летатели позволяют тебе так думать, потому что ты лезешь из кожи вон, чтобы только походить на них. Но и тебе, и мне прекрасно известно, что они не доверяют тебе полностью, относятся не так, как относились бы, будь ты из их числа. Нравится тебе или нет, но ты – первая среди однокрылых.
Марис встала. Слова Вэла вывели ее из себя, но ссориться в присутствии
