сегментов и в нужный момент изо всех сил выбрасывает крылья в стороны. Каждый сегмент поочередно становится на место и закрепляется. Красиво, конечно. Держу пари, он долго тренировался, прежде чем решился показать такое. Только когда-нибудь один из шарниров заклинит и мы о Вороне больше не услышим.
Но даже трезвые слова Джемиса не могли омрачить чуда. Марис часто видела, как летатели, не дожидаясь помощи бескрылых, поднимают руку с почти раскрытым крылом и резким взмахом ставят на место последние один-два сегмента. Но чтобы вот так!..
Ворона встретили на посадочной полосе, и он, усмехнувшись, обратился ко всем:
– Когда сможете так, тогда и называйте себя летателями!
Конечно, он был безрассуден и заносчив, но тогда, да и несколько лет спустя, Марис казалось, что она влюблена в бесстрашного Ворона.
Марис грустно покачала головой и допила вино из глиняной кружки. Сейчас она понимала всю нелепость и глупость этой бравады. Ворон погиб года через два после той встречи: бесследно пропал в море. Каждый год погибало более десятка летателей, и обычно с ними пропадали крылья. Иногда неловкие летатели тонули, иногда длинношеие сциллы нападали на неосторожных. Шторм настигал усталых, грозовые молнии охотились за металлом в крыльях. Летателя подстерегает масса опасностей, но большинство, полагала Марис, просто сбивались с пути и гибли в неизвестности, выбившись из сил. Случалось, кто-нибудь становился жертвой редкого, но наиболее страшного явления – штиля. Теперь Марис понимала: у Ворона с его эффектными, но никому не нужными трюками было гораздо больше шансов погибнуть, чем у любого другого летателя.
Голос Дорреля оторвал ее от воспоминаний.
– Марис, смотри не усни.
Марис с сожалением поставила пустую кружку на пол, потом нехотя протянула руку к огню и потрогала свитер.
– Он еще не высох, – запротестовал Гарт.
– Тебе холодно? – спросил Доррель.
– Нет. Просто надо возвращаться.
– Но ты устала, – сказал Доррель. – Ночуй здесь.
– Не могу. – Марис отвела взгляд. – Обо мне будут беспокоиться.
Доррель вздохнул.
– Тогда возьми сухую одежду. – Он поднялся, прошел в дальний угол комнаты и открыл створки резного деревянного шкафа. – Выбери себе что-нибудь.
Марис не тронулась с места.
– Я лучше надену свое. Я сюда больше не вернусь.
– Марис, не выдумывай, ты же знаешь… Короче, иди сюда и выбирай. Можешь оставить взамен свою одежду. Я не отпущу тебя в мокром…
– Хорошо. Извини.
Марис медленно поднялась и, закутавшись в полотенце поплотнее, подошла к шкафу. Глядя на нее. Гарт улыбнулся. Вместе с Доррелем она выбрала подходящие брюки и свитер, быстро оделась. Доррель последовал ее примеру, после чего они подошли к стойке. Марис взяла в руки сложенные крылья и внимательно проверила шарниры. С крыльями редко что случалось, но если случалось, то, как правило, подводили шарниры. Прочная серебряная ткань переливалась и светилась так же ярко, как многие годы назад, когда Звездоплаватели прилетели в Гавань Ветров.
Крылья оказались в порядке, и Марис пристегнула ремни. «Эти крылья еще послужат Коллю, – с удовлетворением подумала она, – затем его детям, внукам и последующим поколениям…»
Гарт подошел и встал рядом с ней. Марис взглянула на него.
– Я не такой краснобай, как Колль или Доррель, – начал он. – Я хотел… словом, всего хорошего, Марис.
Он покраснел, не зная, куда себя деть. Летатели не прощаются друг с другом. «Но я уже не летатель», – подумала Марис. Она обняла его, поцеловала и попрощалась, как принято у бескрылых.
Доррель вышел вместе с ней. Шторм уже кончился, но ветер был еще крепок, как это обычно бывает на Эйри, и в воздухе чувствовалась соленая водяная пыль. Звезды в небе едва проглядывали.
– Подожди хотя бы, пока взойдет луна, – сказал Доррель. – Поужинаем вместе. И мы с Гартом подеремся за право ухаживать за тобой.
Марис покачала головой. Наверно, ей вообще не следовало сюда прилетать. Надо было сразу лететь домой, и тогда не пришлось бы прощаться. Легче не ставить точку. Легче делать вид, будто все по-прежнему, а потом просто исчезнуть…
Когда они добрались до прыжковой скалы, той самой, откуда несколько, лет назад падал Ворон, Марис взяла Дорреля за руку и они остановились в молчании.
– Марис, – наконец вымолвил Доррель, глядя на море. – Марис, ты могла бы выйти за меня замуж. Я бы делил с тобой крылья, и ты продолжала бы летать.
Марис отпустила его руку, почувствовав, как все ее тело охватил огонь возмущения. Как он мог! Как это жестоко с его стороны!
– Не надо, – прошептала она. – Крылья – твои, но не для того, чтобы ты делил их с кем-то.
– Традиция… – В голосе Дорреля звучала безнадежность, и Марис поняла его смущение. Он хотел помочь ей, но не хотел причинять боль. – Мы могли бы попробовать. Крылья останутся моими, но ты все равно бы летала…
– Не надо, Доррель… Правители… твои Правители никогда не позволят. Это не просто традиция, это – закон. В их власти отобрать у тебя крылья и отдать другому, кто больше уважает традиции. Вспомни, как поступили с Линдом-контрабандистом. И даже если мы сбежим куда-нибудь, где нет ни законов, ни Правителей, где будем только мы, как долго ты выдержишь? Делить крылья со мной или с кем-либо другим… Разве ты не понимаешь? Мы же возненавидим друг друга. Я не ребенок, чтобы практиковаться, пока ты отдыхаешь. Я не смогу так жить: летать лишь изредка, зная, что крылья никогда не будут моими. А тебе надоест смотреть, как я с завистью слежу за твоими полетами, и мы…
Она замолчала, не находя слов.
– Извини, – чуть погодя сказал Доррель. – Я хотел сделать что-нибудь, помочь тебе, Марис. Я знаю, что тебя ждет, и мне тоже больно… Даже думать не хочу, что ты уйдешь и никогда больше…
– Да, да… Молчи… – Марис вновь взяла его за руку и крепко сжала.
– Ты же знаешь, я люблю тебя, Марис. Ты ведь знаешь?..
– И я люблю тебя, но я… я никогда не выйду за летателя… Не сейчас. Я не могу… Я не знаю, на что я способна ради крыльев…
Она посмотрела на него, пытаясь скрасить ласковым взглядом горькую правду произнесенных слов.
Они прижались друг к другу на самом краю обрыва, не в силах выразить словами свои чувства, потом расступились, глядя в сторону затуманенными от слез глазами.
Марис стала расправлять крылья, руки у нее дрожали, ей вдруг опять стало холодно. Доррель пытался помочь. Их пальцы в темноте непрерывно натыкались друг на друга, и они посмеивались над собственной неловкостью. Марис позволила Доррелю растянуть одно крыло, потом, вдруг вспомнив Ворона, отстранила его, подняла второе крыло и резким движением замкнула последний сегмент. Все готово.
– Счастливо… – вымолвил наконец Доррель.
Марис открыла было рот, потом смешалась и несколько раз кивнула.
– И тебе тоже, – помолчав, ответила она. – Береги себя. Я… – Но не смогла
