Жесткие прутья впились в бок, а черноволосый наступал, угрожающе выставив нож. Скрывая белки, в глазах его разлилась чернота. Пресветлая Рая! – испуганно подумал бард. – Да он одержимый! Конечно идиот! Идиот конченый!
– На помощь! Стража! – заорала потерпевшая толстуха.
Леос выхватил кинжал и крепко сжал костяную рукоять.
– Может миром, а? Разойдемся? – предложил он, проворно вскочив на ноги.
– Разойдется тело с душонкой твоей! Против меня прешь, щегол?! Да?! – одержимый дернул ворот рубахи, обнажая смолянисто-черную поросль на груди, и перехватив ловко нож, двинулся на барда.
– Э! Э! Не морда у вас! Лицо, конечно, лицо! – мигом изменил начальное суждение Леос. Пятясь, отступая в растекавшуюся в стороны толпу, он метался взглядом между блестящим острием клинка и побагровевшей татуированной физиономией. – Наимилейшее личико! Епть твою харю об булыжник!
– Подойди и дерись как мужчина! – призвал оскорбленный волосатик. Неожиданно он подскочил длинным прыжком к барду и едва не вспорол ему левый бок. Ринулся снова. Лишь яблоко, хрустнувшее под его каблуком, спасло поэта от обещанной участи. Тут же его кто-то толкнул сзади, со всех сторон сыпались издевательские смешки.
– Песья ты морда! – вскричал Леос, сам уже разозлившись до желчного блеска в глазах. Отступил, извернулся и полосонул кинжалом по животу одуревшего противника.
Тот охнул и остановился.
– Меня?! Щегол! Ты порезал меня – Каррида Рэбба! – согнувшись и разведя мускулистые руки, он изумленно смотрел на пятно крови, расползающееся по низу рубахи. – Вы посмотрите! Он сумел меня!
– Стража! – снова судорожно заорала баба, тряся посохом над головой.
– Стража! – подтвердил кто-то со ступенек сцены, и действительно, звякая стальными нагрудниками, по проходу неслись вприпрыжку четверо хранителей порядка.
Оглянувшись, Леос тоже увидел верхушки шлемов над головами толпы и, не убирая кинжал, покосился на Каррида Рэбба.
– Все, хватит дурить! Текай, мордатый. Клянусь, шалости с их алебардами совсем неприятны! – бросил он своему полуумному противнику.
– Сам текай! Порхай пернатый! А Каррид Рэбб не убегает ни от кого! Ха! Каррид Рэбб! – выпятив челюсть, он повернулся и увидел, как толпа отхлынула, пропуская алебардщиков. – О, Балд Повелитель, но Каррид Рэбб очень не любит стражей! – воскликнул он и, подпрыгнув на месте, бросился по проходу, еще запруженному толпой любопытных.
Леос рванулся следом. Народ расступался перед ними и подзадоривал то беглецов, то проявивших неожиданную прыть стражей. С двух сторон воздух сотрясали вопли восторга и прекрасный разноязыкий мат. Кто-то, метнув вслед смутьянам небольшую тыкву, разразился диким хохотом. Хохот стал громовым, когда один из стражей поскользнулся на ней и загромыхал, полируя ржавую броню о брусчатку. Смельчаки или люд совсем безголовый наивно полагали задержать нарушителей рыночного порядка и перегородили проход тележкой, только Каррид сие препятствие сразу не заметил, и нечаянно опрокинув его вместе с горшками, побежал дальше.
– Остановитесь, сукины дети! – визжал сержант, схватив в руку спадавший шлем. – Стоя-ять!.. – дальше его голос превратился в храп загнанной лошади. Когда они вырвались с рыночной площади, наряд алебардщиков отстал шагов на двести и почти потерялся в толчее у ворот, но тут возникла новая неприятность: со стороны товарного двора неслись еще пятеро гвардейцев муниципалитета.
– Сюда, волосатый, – Леос рванул спутника за рукав, и они побежали по улице к Росне. Ниже начинался квартал старых домов и мелких мастерских – там легче было спрятаться от полных служебного рвения вояк в лиловых плащах.
Свернув на кривую улочку, а потом еще за угол, бард вывел своего недруга в какой-то темный, заваленный поломанными бочками переулок, и там они нырнули в ближайшую подворотню. Большая лохматая псина, завидев непрошеных гостей, оскалилась и немило зарычала.
– Гав! – ответил ей Каррид, обнажив зубы свои и став едва ли не на четвереньки – псина, поджав хвост и взвизгнув, скрылась в щербатом проломе забора.
– Тсс, уважаемый! – прислушиваясь к топоту кованых сапог, Леос пригрозил изогнутым пальцем.
Скоро звуки погони затихли где-то близ набережной.
– Слушай, а кто ты такой? – глядя на Леоса, Рэбб прищурился, и дракон под его правым глазом стал похож на безобразного червяка. – Ты знаешь, что на тебе кровь самого сына Балда? – он оторвал от живота липкую от красной жижицы руку. – Кто ж ты такой?
– Я – принц изящных звонких слов. Сердечный соловей я. Но в драке – лев неустрашимый. А ты, мордатый? Откуда ты такой взялся? – бард с незлой усмешкой разглядывал низкорослого крепыша со странным, не гномьим и будто не человеческим лицом. Густоволосая грудь, выпиравшая из-под разорванной до половины рубахи, делала его похожим на огромную аютанскую обезьяну. – Архаэсский полугном – вряд ли.
– Я сын Балда, пернатый. Вообще-то я сам не знаю, кто я. Мать моя с Анраса родом. Хотя говорят, что бабка вышла с Тювских гор, и были в ее родне сами зубатые морки, – расстегнув ремень и задрав рубашку, он оглядел неглубокий порез. – Морки… вот поэтому я такой злой. Понял?
– О, да! Что ты бешенный, видно за сто шагов. Интереснейшие корни у твоей родни.
– Это еще не все. Мать моя – анрасская ведьма. Но вот кто отец, она сама определить затруднялась.
– Но ты же сказал, что ты – сын Балда, – рассмеялся Леос.
– А ты дурень бледноглазый. Балд – бог единовластный и я Его духовный сын. А вот по крови чей – вопрос очень мутный, как и все вопросы родства. Говорят, что мать мою сам Шет, частенько посещать любил. Ну нравилась она ему! Черно-рыжий, лохматый и необузданный не только в любви. Поэтому я такой отважный, дерзкий в любой склоке. Разумеешь?
Леос кивнул с почти серьезным лицом, подумав, что мать анрасца действительно была выдающейся женщиной.
– Но кроме шета, у нее много всяких еще было. Так много, что никто не знает, сколько и каких. Поэтому, я могу быть тоже очень разным. Но, прежде всего, я сын Балда. И странствую я тут по вашему безграмотному миру, чтобы нести великое Его Слово. Хочешь услышать Его Слово? – вздернув кустистую бровь, спросил он барда.
– От рождения мечтаю. Но лучше не сейчас.
– Тогда пошли выпьем. Нравишься ты мне, щегол, – Каррид шлепнул его дружески по плечу и направился к проходу на улочку. – Сразу понравился. С того момента, как ты мне на ногу наступил. А я еще с утра искал с кем выпить. Стоял возле храма Герма и искал. Жреца проходящего пытался принудить, даже ножик пришлось вытащить, но святоша сбежал – шакал плешивый. Сбежал, а денежки свои великодушно оставил. Гляди-ка, – анрасец дернул шнурок сзади на ремне и показал увесистый замшевый кошель. – Так что идем, друг. Во славу Балда и за наше святейшее знакомство. Идем! Чую я, что мы с тобой очень много полезных дел натворим.
– С радостью, божий сын, – согласился Леос. – Сердце мое околдованное с утра просит. Пойдем-ка в сторону порта.
После полудня Астра с Голафом долго бродили в порту. Отыскать корабль, отплывавший к Рохесу сегодня, им так и не удалось. Несколько суденышек по свидетельству грузчиков и другого, посвященного в разные портовые события люда, уже отправились к острову, и это случилось еще утром. Позже, около Часа Раковины молодой шкипер, бывший родом из Ланерии, сообщил, что завтра к Рохесу должна выйти «Фарилия» – небольшой торговый неф и любезно
