холодильников. Не говорю уже о компах или видеомагах! Этих людей назовут дикими… даже вот те назовут.
Он кивнул на экран телевизора. Звук был отключен, но было видно, как переходят дорогу малыши из детского сада. Они держались друг за друга, шли торжественно и важно.
Россоха сказал дрогнувшим голосом:
— Но все-таки… Ты там держишься уверенно! Ты живешь в их огромных городах, пользуешься банковскими счетами, управляешь самолетами, снимаешь по Интернету деньги, перебрасываешь на другие счета… Тебе не странно в таком мире?
Снова Олег не повернулся, только слегка сдвинул глыбами плеч. Волна мускулов прокатилась по широкой спине, выпячивая каждую жилку, пока не затихла на уровне узкого пояса.
— Странно? — прозвучал его равнодушный голос. — А чем эти люди отличаются от тех же древлян? Те в лесу родились, пням молились, верили, что рождаются под знаками их лягушек, рыб, головастиков, и потому их судьба предопределена. Дикие люди, верно? А когда я вижу по телевидению, как ведущая на полном серьезе спрашивает государственного деятеля, под каким знаком тот родился, а идиот так же серьезно рассказывает, что он Свинья или Козел… я вижу, что он, в самом деле, и свинья, и козел. А прогнозы астрологов в газетах, журналах? По телевидению. Да это еще нелепее, чем верить деревенскому волхву. Тот хотя бы исходит из местных реалий, а нынешний дурак считает себя то Обезьяной, то Козерогом, хотя в его местностях таких зверей отродясь не было…
Он замолчал на полуслове. В соседней комнате скрипнула половица. В дверном проходе показалась стройная фигура молодой девушки, на голове тюрбан из влажного полотенца, длинный цветной халат до пят, растоптанные шлепанцы на тонких изящных ступнях.
Россоха улыбнулся:
— Вот и твоя певчая птичка проснулась. Такая женщина сама по себе может сделать этот мир уютным.
— Почему не для тебя?
Россоха провел дряблой ладонью по седым, уже редеющим волосам:
— Я такой женщины еще не встретил.
Юлия улыбнулась Россохе, неслышно подошла к Олегу сзади, тихо поцеловала в затылок:
— Заткнись, мой замечательный зануда… Я слышала только твой голос! Ты уже замучил нашего замечательного хозяина.
Кровоподтеки сошли за ночь, а остатки желтизны она умело укрыла косметикой. Сейчас она выглядела снова свежей, полной сил, а глаза смотрели с вызовом.
Россоха вытащил из ящика и бросил на стол небольшой бумажный пакет.
— Паспорта, — сказал он буднично, — кредитные карты, водительские права, право на огнестрельное оружие… Но самого оружия нет, пусть эти бумаги будут смотреться как выпендреж новых русских.
Юлия с волнением раскрыла свой новый паспорт. С цветной фотографии на нее высокомерно смотрела жгучая брюнетка азиатского типа. Глаза раскосые, узкопленочные, нос картошкой, скулы широкие, зубы чересчур крупные…
— Да вы что? — вырвалось у нее. — Да эта… эта образина… я разве на нее похожа?
Россоха сказал с мягким упреком:
— А вы, оказывается, расистка?
Она от возмущения задохнулась, а Олег бросил нетерпеливо:
— Ты лучше затверди свое имя и фамилию. Остальное тебя не касается.
— Меня не касается собственная внешность?
Россоха мягко взял ее за плечо, усадил в кресло. Когда через полчаса она встала, даже не через полчаса, прошло едва ли минут двадцать, из зеркала на нее смотрела женщина, изображенная на фото. Бесцветным клеем Россоха подтянул уголки глаз, что-то сделал с веками, в нос запихнул пластмассовую распорку, из-за чего изменился не только нос, но и голос, нарастил скулы, да так искусно, что она сама практически не отличала искусственное от естественного, а когда он проделал нечто скверное с ее прекрасными зубами, у нее вырвалось:
— Так и останется?
— Только на время перелета, — успокоил Олег.
— Господи… Мне кажется, это мои собственные зубы! Я что, жевала табак?
— Или бетель, — ответил Россоха.
Голос его был будничным. Она не рискнула спрашивать такого благородного человека, что за пошлость он имел в виду.
Глава 21
Шоссе мягко стелилось под колеса. Когда вырулили на Окружную, стрелка спидометра дрожала на ста двадцати, но Юлии казалось, что стоят на месте: справа и слева, как и впереди, все двигались на одной скорости, разве что изредка проносился какой-либо лихач. Идеально ровное шоссе создавало иллюзию, что машина вертит колесами на месте.
— Чудесно, — прошептала Юлия. — Поверишь ли, я никогда не ездила в таких машинах.
Олег покосился удивленно:
— Разве? С такой фигурой…
— При чем тут фигура? — спросила она враждебно.
— Ну, всякий остановится и предложит подвезти, куда скажешь.
— Но я не ко всякому сяду, — отрезала она.
Настроение чуть испортилось. Неужели он считает, что она, с ее идеальной фигурой и длинными ногами… а также высокой грудью и длинными роскошными локонами… и красивыми глазами, естественно, готова сесть в любую богатую тачку? Правда, сейчас она — восточная женщина, богатая, надменная и красивая… по-своему, но внутри у нее по-прежнему трясется испуганный зайчик, дергает носиком и закрывает глаза белыми пушистыми лапками.
По дороге к аэропорту их несколько раз обгоняли, но Олег вел машину ровно и спокойно, играя зажиточного, но расчетливого автовладельца. Он тоже был жгуче-черный, смуглый, со всеми признаками потомка славного хана Узбека, который пока еще не пойман ни на чем незаконном…
Юлия про себя твердила, что она — Зарифа Садыкова, что по всем вопросам лучше обращаться к мужу, вот он рядом, он не любит, когда она раскрывает рот, а она лучше помолчит в тряпочку, господин инспектор.
В аэропорту слегка удивились, что они без багажа, но Олег сказал гордо:
— Настоящие джигиты не возят за собой тряпки!.. Все, что моим женщинам нужно, я покупаю на месте!
Он свысока оглядел работников аэропорта, которые не в состоянии купить женам лишнюю пару колготок. Те помрачнели и отвернулись. Юлия поняла, что сейчас можно пронести хоть гранатомет, если бы в нем возникла нужда.
Ко входу подали два автобуса. В один ринулись толпой, Юлия сделала движение тоже со всеми, ведь мест может не хватить, в аэропорту это сплошь и рядом,
