последние пассажиры остаются ждать следующего рейса, а то еще вдруг какой депутат вздумает навестить избирателей, тут же кого-то из пассажиров попрут. Понятно, задних…
Олег придержал за руку:
— Дура ты, Зарифа!.. Для людей — вон тот автобус.
Он говорил громко и нагло, его тут же перестали замечать. Сейчас он мог бы расстегнуть ширинку, ходить с высунутым языком, все взгляды упорно скользили мимо, из опасения, что этот чучмек начнет навязывать свое общество им, приличным людям.
В автобус погрузилось всего двенадцать человек. К самолету подали два трапа. В то время как на том, что ближе к хвосту, народ толпился и лез вперед, отпихивая друг друга и оттаптывая ноги, здесь все вышли чинно, уступали один другому дорогу, не спешили. Только у некоторых в руках были чемоданы, у остальных при себе кейсы, ноутбуки, у женщин — крохотные сумочки.
Когда Юлия поднялась по трапу, с благоговением поняла, что это и есть тот самый сказочный первый класс, о котором слышала только краем уха. В салоне всего двенадцать кресел. Не по три в ряд, а по два. Между креслами просторно, можно встать и выйти, не беспокоя соседа. Для обеда — не откидная дощечка на спинке кресла впереди, а настоящий столик для каждого!
Едва уселись, милая стюардесса сладким голоском поприветствовала уважаемых пассажиров на борту их лайнера, объявила правила, когда и как курить, а Юлия украдкой оглядывала крохотный салон, солидных пассажиров, всего две женщины, если не считать ее, обе одеты строго и настолько элегантно, что Юлия ощутила острое желание вышвырнуть обеих из самолета. Не сейчас, а когда поднимутся повыше.
Олег шепнул:
— Отдыхай. Я сейчас вернусь.
— В туалет? — прошептала она.
— Ну вот, — ответил он громким шепотом, — опять ты за свое!.. Не занимаются этим стюардессы. Пока в полете, понятно. Некогда им, дура! Понятно?
За их спинами чуть слышно хмыкнуло. Юлия сделала злое подозрительное лицо, а когда Олег поднялся и пошел по широкому проходу, просверлила ему спину злым взглядом.
Стюардесса вскрикнула:
— Куда вы? Пока самолет не взлетел, передвигаться запрещено…
— Живот, — прохрипел Олег. Он прижал обе ладони к животу. — Наверное, что-то съел…
Как она и ожидала, он не свернул к туалету, в первом классе есть свой… надо обязательно посмотреть, как буржуи живут… а отвел в сторону занавес, разделяющий первый класс и… остальных, исчез.
Юлия замерла, продолжая сохранять злое и вместе с тем обиженное лицо восточной женщины, которую муж золотом осыпает, но свое внимание распределяет по доступным московским бесстыдницам.
По ту сторону прохода изящная молодая женщина выдвинула столик, подняла с пола и поставила, раскрыв, ноутбук. По тому, как профессионально улыбнулась своему спутнику, Юлия поняла, что это и есть одна из тех секретарш на выезд, самых высокооплачиваемых профессионалок, что сопровождают бизнесменов в далекие поездки. Ее подруги рассказывали о таких с жаром, в котором осуждение перемешивалось с жгучей завистью. Такие, по слухам, в самом деле умеют печатать, стенографировать, сервировать столы, даже служат переводчицами, а не только приводят в норму гормональный тонус нанимателя и его друзей.
По проходу шелестнули шаги. Не поворачиваясь, она уже чувствовала, что подходит Олег. Он плюхнулся рядом, угрюмый, раздосадованный.
— Что, — сказала она негромко, но так, чтобы услышали, — не повезло?
— Замолчи, — буркнул он.
— Постыдился бы, — сказала она горячим шепотом.
— Замолчи, дура! — рыкнул он, но в его голосе она ощутила поощрение.
— У тебя взрослые дети! — сказала она уже громче. — А ты этих бесстыжих бегаешь щупать!
Он схватил полотенце с ее колен, вскочил и пошел обратно по проходу. Обернувшись, она видела, как он вытирает им потное раскрасневшееся лицо.
Вернулся, полотенце в руке скомкано, Юлия насторожилась, заметно, что в полотенце что-то еще… Когда Олег тяжело опустился в кресло, с облегчением поняла, что никто не заметил ничего уже потому, что старались не смотреть на развязного среднеазиата, от которого пахнет чесноком.
Он опустил полотенце между их креслами, тут же выдернул, бросил ей на колени. Юлия наклонилась к его уху:
— Что-то случилось?
— Все в порядке, — буркнул он.
Закрыл глаза, рука его коснулась ручки рядом. Кресло плавно изменило наклон. Губы надулись, как у обиженного ребенка, он начал размеренно посапывать, но тут же всхрапнул, дико посмотрел по сторонам.
По ту сторону прохода в кресле с удобствами расположился румяный и жизнерадостный толстяк средних лет. Он вытер платком лоб, сразу же заказал стюардессе холодный боржоми, на Олега взглянул веселыми живыми глазами:
— Не спится? Я тоже не могу спать в самолетах. Летаю чуть не каждую неделю, а вот спать не привык. Вы с Востока?.. Мы сейчас поворачиваемся лицом к Востоку!.. Очень!.. Я помощник сенатора штата Мичиган… лоббист, ха-ха, хотя лоб у меня как лоб… Вы бизнесмен, да?
Олег кивнул:
— Да. Скот, рудники.
— О, и рудники? — удивился толстяк. От его взгляда не укрылись ни Ролекс Олега, ни серьги с бриллиантами Юлии. — Это похвально, похвально!.. Медь?
— Никель, — сообщил Олег.
— Вам повезло, — сообщил толстяк уважительно. — Никель сейчас идет в цене. Меня зовут Майкл Айвэноф, я сейчас как раз занимаюсь Востоком… Это же просто замечательно, что ваш жизненный уклад наконец-то вошел в орбиту цивилизованного мира! Если бы не те банды талибов и ваххабитов…
Олег сказал обидчиво:
— Почему же банды? Это люди идеи.
— О! — воскликнул экспрессивно Майкл, он явно копировал юсовцев с итальянцев. — Я не хотел вас обидеть!.. Это люди идеи, но какой идеи!.. Это все разрушительно!.. Это бесчеловечно!
— Почему? — удивился Олег.
Юлия посматривала с тревогой, Олег почему-то завелся, это неосторожно, но Олег в ее сторону не смотрел, на толчки в бок внимания не обращал.
Майкл в ужасе распахнул чистые невинные глаза. Румянец распространился по всему лицу, окрасив даже лоб.
— Как вы можете такое говорить?.. Как вы можете говорить такие ужасные вещи?.. Ведь эти талибы… они ведь уничтожают все права человека!.. Все его неотъемлемые и незыблемые права! Они снова ввергают человека в оковы ритуалов…
