Алекс повел Полубоя по улицам, рассказывая об образе жизни на Акмоне, о наиболее модных кабаках и увеселительных заведениях. К удивлению Полубоя, здесь невозможно было купить наркотики ни под каким видом. Выпивка не поощрялась, но и не запрещалась, причем крепкие напитки были не в ходу, поскольку стоили втридорога. В основном продавали сухое вино лучших сортов по умеренным ценам и пиво. Не было никакого ханжества в отношениях полов — для встречи с женщиной можно было снять номер в любой гостинице хоть на сутки, а хоть и на полчаса, и вообще проституция если и не поощрялась, то относились к ней спокойно. Возле стриптиз-баров не было крикливых зазывал, отрывающих прохожим рукава в надежде затащить в заведение, реклама поражала ненавязчивостью и Касьян не увидел ни одного объявления, рекламирующего секс с мутантами, что было довольно обычно для портовых районов любой планеты.
— Насчет этого строго, — объяснил Алекс, — считается, что человеческое тело само по себе прекрасно, чтобы украшать его перьями, невозможных размеров грудями или имплантированными драгоценностями. Стимуляторов, кроме естественных, ты здесь тоже не найдешь, капитан.
— До сих пор обходился, — буркнул Полубой.
— Рад за тебя. Вот и пришли. На Акмоне найдешь кабаки на любой вкус, но поскольку ты русский, я выбрал этот.
Над входом висела аляповатая картина, изображающая, по всей видимости, богатыря на распутье. Вместо копья у богатыря имелся в руке плазмобой устрашающих размеров, вместо кольчуги он был одет в блистающий скафандр, из-под шлема которого торчала сивая борода. Вместо коня богатырь восседал на стандартном армейском гравилете, но вместо седла была попона. «Трактиръ Подорожник». Видимо, в виду имелось — «Путник».
Полубой хмыкнул.
— Кто бы им сказал, что подорожник — это трава.
— А зачем? — возразил Алекс. — Ты не вздумай окрошку заказать. Такую отраву принесут, что с горшка неделю не слезешь.
Внутри «трактиръ» был разделен пластиковыми плетнями с торчавшими на них колбами из-под термосов, обозначавшими, должно быть, крынки. Посетителей не было, только за стойкой скучал бармен, явно латинских кровей, наряженный в зипун на голое тело.
Алекс провел Касьяна за дальний столик, подождал, пока кривобокий кибер примет заказ — две кружки пива и баранину на ребрышках, и вытащил анализатор электромагнитных излучений.
Поколдовав над прибором, Алекс убрал его и кивнул.
— Вот теперь можно и поговорить.
— Ну здорово, Сашок.
— Здорово, Касьян. Я думал, ты меня прямо там, у Неарха кончишь.
— Куда торопиться. Давай серьезно. Давно ты здесь?
— Около года. Обжился вроде, да кажется, скоро линять и отсюда пора наступит.
— Ты о чем?
— Да ладно, Касьян. Здесь об объединенном флоте все знают. Паники нет, но встретить готовятся серьезно.
— И об этом поговорим. Ты кем здесь? Как-то тебя гетайр назвал? Сари…
— Сарисфор. Выше только гетайры и Александр. Носящих звание сарисфор — копьеносец, несколько сотен. Кроме них есть гипасписты, а остальные, ну те, кто нанят, как ты и твоя команда, лавочники, купцы, проститутки, техники и так далее — так, расхожий товар.
— Интересное разделение. Может, и рабы есть, как в Древней Греции?
— Чего нет — того нет.
— И чем же ты занимаешься у Александра?
Кибер принес заказ, подставил считывающий блок, и Алекс ткнул в радужное пятно идентификатора большим пальцем.
— Я угощаю. Занимаюсь чем? А тем же, чем и у ван Хорна. Охрана и контрразведка в секторе Неарха.
— Высоко взлетел, Сашок. Упасть не боишься? — Полубой сдул пену и сделал пару крупных глотков.
— Нет, не боюсь. Тебя не сдам, но и ты меня не подставляй. Сам понимаешь — узнают, что мы знакомы, живыми с Акмона не выпустят.
— Договорились, — Касьян вгрызся в кусок мяса, — сколько прошло, как мы с тобой под Развалинами расстались? Года полтора?
— Угу.
— Как ты от Ван Хорна отбоярился?
— А-а… ерунда. Из Развалин, считай, я один вышел. То есть не один — моя- то группа уцелела, но кто погиб в драке с людьми Сигевары, кого вы замочили, словом, ван Хорн поначалу озверел. Еще бы: лучших людей положил, да в придачу инсектов, а взамен получил только труп Виктории Салливан. Но я ему объяснил, что Развалины — дело такое: никогда не знаешь, повезет или нет. Кстати, Викторию я похоронил, как и обещал. Есть в секторе де Консальты кладбище. Если захочешь, схему нарисую, как могилу найти.
— Это не мне, это Сандерсу нарисуешь.
— Как скажешь. Ван Хорн поначалу хотел ее на части разобрать — хоть на имплантантах заработать, но я прикинулся этаким честным солдатом. Говорю: она здорово билась и заслужила лежать в земле. Он поначалу ни в какую, но я сделал вид, что сильно обижен, и он уступил. Считай, я у него один профессионал остался, вот он и побоялся меня терять. Я набрал новых боевиков — такого добра на Хлайбе хватает, но это было уже не то. Кланы почувствовали, что ван Хорн ослабел, стали давить, прибирать к рукам его лаборатории, переманивать специалистов. Через полгода я понял: еще немного и мы останемся с ним вдвоем. Ну, думаю, пора уносить ноги.
О’Доннел рассказывал, а Полубой, не переставая жевать, представил себе Хлайб, башню ван Хорна, город внизу. Покуролесили они с Сандерсом здорово, что и говорить. Не поиск получился, а прямо абордажная схватка, растянутая на неделю. Когда они с Ричардом и Лив тащились по пещерам к точке рандеву, после схватки с троллями и фиолетовым чудовищем, он уже думал — все: здесь, под Развалинами и прервется его карьера. На Гренадинах жив остался, на Белом Лебеде — выжил, а здесь, в подземельях Хлайба сгинет и костей никто не найдет. Лишь когда на датчик поступил сигнал с эсминца, висевшего на орбите, он почувствовал, что может быть не все потеряно. Ну а когда эсминец шарахнул по приводному лучу главным калибром и в пробитый тоннель спланировал челнок, сил радоваться уже не оставалось. Это потом он разложил все по полочкам и понял, что действовал правильно. И в лаборатории Сигевары, и когда вытаскивали Викторию и прыгали с башни втроем на двух антигравах, и под Развалинами, отбиваясь от боевиков Сигевары и инсектов ван Хорна. Пожалуй, лишь один раз ему в голову закралось сомнение: а смогут ли они завершить то, для чего их послали на Хлайб — когда из мрачной глотки тоннеля на них вырвались инсекты. Да, если бы не Сашка Одинцов, лежать им всем в тех тоннелях или на прозекторских столах ван Хорна, дожидаясь, пока не вынут из тела все, что можно продать.
Алекс говорил негромко, иногда останавливаясь, будто вспоминая, как он крутился, пытаясь не стать мишенью для боевиков четырех кланов, устроивших на ван Хорна настоящую охоту. Даже де Консальта и тот включился в травлю бывшего приятеля. В последний месяц ван Хорн совсем слетел с катушек — напропалую пьянствовал, устраивал дикие оргии. Однажды среди бела дня ворвался с группой боевиков в башню Сигевары и устроил там, вопреки всем договоренностям, стрельбу из лучевого оружия. Трое его боевиков распались в пыль — «хлопок» сработал на выделение энергии, но Сигевару потерял около двадцати человек. Тогда Алекс вытащил ван Хорна — как профессионал он не мог позволить, чтобы наниматель погиб в его присутствии, однако понял, что пора подумать о выходе из игры.
На следующий день ван Хорн притащил откуда-то из города молоденькую
