ударил меня ножом. Лезвие пронеслось в сантиметре от шеи, я отпрянул и вонзил колено ему между обрубков ног. Сталкера отбросило в сторону, а меня самого крутануло так, что он остался где-то за спиной. Я не видел центра воронки, различал лишь фонтан голубого пламени, бьющий оттуда, - и с каждым витком он становился все ближе. Меня пронесло мимо перегородки, но ухватиться за окна или дверь было невозможно. Сзади, среди сплошной клокочущей серости, что-то мелькнуло, и я кое-как извернулся, разглядывая предмет.
Какой бы хаос ни царил внутри аномалии, в извивах воздушных потоков была своя система, и более массивные тела двигались немного медленнее… Электроружье нагоняло меня, хотя и вращалось на два витка дальше от центра.
Я следил за ним, изгибая шею, пока в ней не хрустнуло. Затем рядом будто взорвался воздушный пузырь, поток горячего воздуха вместе с колючими искрами пыхнул в лицо, и меня стремительно провернуло на сто восемьдесят градусов. В голове загудело, к горлу подступила тошнота. Я сжал зубы, сглотнул - не хватало еще уйти в небытие в клубе собственной рвоты.
Мелькнул дверной проем, сквозь который внутрь лился свет осеннего дня. Вытянув руку, я вновь попытался уцепиться за него, но кто-то дернул меня за ступню.
Я оглянулся: на мне висел темный. Он замахнулся, нож почти вонзился мне в колено, но в последний момент я успел перехватить и вывернуть худое запястье. Пальцы темного соскользнули с ноги, поток воздуха отнес его… прямо на Пригоршню, которого выбросило из бушующих сумерек ближе к нам. Напарник пнул сталкера в копчик. Тот завращался юлой, метнул в Никиту нож, но промахнулся. Никита ухватил сталкера за волосы, потянул к себе, его тяжелый кулак врезался в смуглое чернобровое лицо. Удар был очень силен, но тут темный повел себя неожиданно: двумя руками вцепился в напарника, не позволяя отбросить себя, согнулся в три погибели… На мгновение мне показалось, что сейчас он ткнется обрубками ног в плечи напарника, но вместо этого темный вдруг резко развел их и тут же сомкнул, как ножницы, сильно ударив Пригоршню по ушам.
Должно быть, в голове напарника после этого слегка помутилось, потому что пальцы его разжались, а тело расслабилось.
Дальше я не видел: прямо передо мной оказалось ружье. К этому времени безумная турбуленция карусели привела к тому, что я летел дальше всех от центра спирали, оружие - чуть ближе к нему, а Никита и темный - еще ближе. Недолго думая, я схватил электроружье, прижал приклад к животу. В этот миг напарник, изогнувшись, врезал лбом в подбородок темного, отбросив его от себя, и тогда я выстрелил.
И не попал: слишком быстро все вокруг двигалось, слишком сильно дрожало, сложно было направить ствол точно в цель посреди этого хаоса.
Молния прошила сумерки, миновав темного, попала в центр спирали. Голубое свечение полыхнуло в ответ, и тут в голове мелькнула безумная мысль… Я начал стрелять - еще раз, еще, еще… Вой оружия не был слышен в реве воздуха, но молнии с периодичностью в полторы- две секунды вылетали из ствола, почти каждый раз ударяя в центр воронки, отзывающийся вспышками.
Потом оттуда посыпались искры, узкий сноп их шибанул в невидимый потолок, и одновременно искрящийся стержень упал вертикально вниз, к полу… Воздушная спираль стала напоминать колесо, насаженное на сияющую ось.
Карусель взревела и закачалась, выписывая восьмерки. Мы были уже совсем рядом с центром, когда передо мной вновь оказался темный сталкер. Мимо как раз несло упущенный Никитой пистолет-пулемет, мы заметили его одновременно и потянулись - я одной рукой, темный двумя…
Он успел первым. Я видел, как за его спиной центр воронки окутался слепящим огнем, как свечение все усиливалось, норовя сжечь сетчатку… Сталкер поднял «эфэн», а я машинально вскинул ружье, прикрываясь им. Он выстрелил и попал в приклад.
В отличие от электроружья, пистолет-пулемет дает отдачу. Темного бросило назад, он покинул наш виток спирали и плечами вломился в центр карусели. Его тело набухло светом, который полился сквозь каждую пору на коже, но особенно ярко, густо-белыми лучами, - из глаз, ноздрей и разинутого рта.
Я выстрелил. Разряд впился в сталкера. Я выстрелил еще раз. А потом темный исчез во вспышке.
Нет, мне не удалось разрушить аномалию электроразрядами. Сияние стремительно разрослось, напоминая диск с острыми как бритва краями. Я еще успел заметить в его центре блеклый зелено-синий овал, похожий на человеческий глаз, - так вот в чем дело, карусель срослась не с мясорубкой, нет, она слиплась с оком, он стал ядром и влиял на ее структуру! - после чего ревущая волна света накрыла меня.
Первое, что я услышал, - это звук, какой бывает, если небольшую дыню уронить на бетонный пол с полутораметровой высоты. А первое, что увидел, - Никита, стоящий на коленях, с электроружьем в руках склонившийся над темным сталкером.
- На «мини» переведи! - выкрикнул я, но он то ли не услышал, то ли уже сделал это - и выстрелил.
Точнее, не выстрелил, а нажал на курок. Ничего не произошло: оружие не сработало. Темный приподнялся, и Пригоршня дважды обрушил ствол на его голову. Сталкер упал, Никита отбросил ружье, потянулся к лежащему рядом «эфэну», схватив, выстрелил в смуглый лоб.
- Никогда не угадаешь, сколько мозгов у человека, пока они не разлетятся по земле, - проворчал я.
Никита на заду отполз от мертвеца и уселся по-турецки. Я привстал, упираясь ладонями в щебень. После карусели тошнило, ландшафт вокруг плыл и покачивался.
- Живы, Химик… - пробормотал напарник. - Слышишь, живы мы! Не разорвала нас карусель, а?
Он стукнул кулаком по щебенке и взглянул на меня. Я молча изучал пейзаж за его спиной.
- Ведь думал: все, конец. Из карусели не выбираются. То есть когда она нас затянула, я не просто подумал, что смерть пришла, я это
Потому что мы находились на относительно широком и длинном уступе, а выше и ниже был склон горы.
- Зона против нас, потому что она не любит идиотов, - сказал я не то чтобы недовольно, но несколько кисло. - Я тоже рад, Пригоршня, ты только скажи: куда это мы попали?
Он привстал, оглядываясь.
- Не, я таких мест в Зоне не знаю.
- Зона? - переспросил я. - Ты что, напарник, какая ж это Зона? По- моему, мы не в Зоне теперь.
