скорее, пока мы опять не пошли на снижение».
С белым как мел лицом, покрытым коркой запекшейся крови, Муртаг направил на Эрагона Заррок — меч так и дрожал в воздухе, — и Эрагон вдруг ощутил мысленный поток необычайной силы. Казалось, кто-то посторонний пытается нащупать его мысли и завладеть ими, чтобы затем представить их Муртагу. Как и тогда, над Пылающими Равнинами, Эрагон заметил, что при попытке Муртага проникнуть в его сознание у него неизменно возникает ощущение некоего смешанного хора, словно множество разных голосов что-то нашептывают ему на фоне бешено скачущих мыслей самого Муртага.
«Интересно, — подумал Эрагон, — а не помогает ли Муртагу целый отряд магов, как и мне помогают эльфы?»
И хоть это оказалось нелегко, Эрагон отринул от себя все прочие мысли, кроме мыслей о мече Зарроке, полностью сосредоточившись на этом образе и постепенно как бы сглаживая пространство своего сознания, приводя себя в состояние спокойной медитации, чтобы Муртагу не за что было уцепиться. И когда Торн нырнул куда-то, снова оказавшись под ними, и тем самым на мгновение отвлек внимание Муртага, Эрагон предпринял яростную контратаку, пытаясь проникнуть в сознание самого Муртага.
Оба сражались в мрачном молчании, выискивая в мыслях друг друга потайные лазейки. Порой казалось, что верх одерживает Эрагон, порой — что Муртаг, но победить не мог ни один. Эрагон мельком глянул на мчавшуюся навстречу землю и понял, что этот поединок придется решать иными средствами.
Опустив меч, так что он оказался на одном уровне с Муртагом, Эрагон крикнул: «Летта!» Точно таким же заклинанием воспользовался против него и Муртаг во время их предыдущего сражения. Это было очень простое заклинание — всего лишь одно слово «Остановись!» должно было связать, обездвижить руки и тело Муртага. Однако же и этого заклинания было достаточно, чтобы противники могли испытать друг друга в непосредственном контакте и определить, у кого из них запас магических сил больше. Губы Муртага чуть шевельнулись; по всей видимости, он произнес слова противодействующего заклятья, но слов его не было слышно за рычанием Торна и воем ветра.
У Эрагона бешено забилось сердце, когда он почувствовал, что силы стремительно покидают его. Руки и ноги отказывались ему повиноваться, и он, почти полностью исчерпав запасы своих сил и уже теряя сознание, вдруг почувствовал, что Сапфира и эльфы вливают в него драгоценную магическую энергию. Он видел, что Муртаг, до сих пор казавшийся чрезвычайно самодовольным и самоуверенным, заметно помрачнел, и губы его раздвинулись в усмешке, напоминающей оскал. Эрагон не отпускал его, и оба с одинаковым рвением стремились прорвать мысленную защиту соперника.
Эрагон почувствовал, что приток энергии, которую передавала ему Арья, вдруг уменьшился; через какое-то время это повторилось, и он догадался, что двое из эльфов- заклинателей, видимо, не выдержали и потеряли сознание. «Муртагу тоже долго не выдержать!» — упрямо подумал Эрагон и тут же вынужден был восстанавливать контроль над собственными мыслями, ибо утрата концентрации дала Муртагу возможность в них проникнуть.
Сил, которые Эрагон черпал у Арьи и других эльфов, теперь, похоже, стало раза в два меньше; даже Сапфира начинала уже дрожать от усталости. И когда Эрагон уже почти не сомневался, что проиграл, что победа снова будет за Муртагом, Муртаг издал горестный вопль и полностью прекратил свои попытки проникнуть в его сознание. Эрагону показалось, что с его плеч свалилась огромная тяжесть. Глянув в сторону соперника, он увидел, что тот весьма удивлен его успехом.
«А что теперь? — спросил Эрагон, обращаясь к Арье и Сапфире. — Может быть, стоит взять их в заложники? Как вы считаете, надо это сделать?»
«А теперь, — ответила ему Сапфира, — я должна вернуться на землю». Она отпустила Торна и даже оттолкнула его от себя, затем с трудом взмахнула крыльями и стала снижаться, стараясь все же не упасть с высоты. Эрагон смотрел через ее плечо на приближавшуюся землю. Затем перед глазами его на мгновение мелькнули лошади на зеленом, покрытом полосами солнечного света лугу, по которому ходили волны травы. Вдруг словно некий великан с силой ударил его снизу под подбородок, и свет в его глазах померк.
Очнувшись, Эрагон увидел перед собой чешую на шее Сапфиры; он видел ее как-то очень близко, на расстоянии одного или двух дюймов от глаз, и она сияла, точно темно-синий лед. Эрагон смутно ощущал, что кто-то настойчиво пытается вступить с ним в мысленную связь, но находится от него очень далеко. Лишь окончательно придя в себя, он понял, что это Арья. «Сними свое заклятье, Эрагон! — повторяла она. — Оно убьет нас всех, если ты немедленно его не снимешь. Сними свое заклятье! Не бойся, Муртаг уже далеко отсюда. Очнись, Эрагон! Сними заклятье, не то и ты, и все мы погибнем!»
Эрагон заставил себя рывком выпрямиться в седле и увидел, что Сапфира, скорчившись, лежит на земле, окруженная кавалеристами короля Оррина. Арьи нигде не было видно. Теперь Эрагон уже и сам чувствовал, что заклятье, которое он наложил на Муртага, по-прежнему вытягивает из него силы, причем с каждой минутой все сильнее. Если бы не помощь и поддержка Сапфиры, Арьи и других эльфов, он давно уже был бы мертв.
Эрагон, ужаснувшись, остановил поток магической энергии и поискал взглядом Торна и Муртага, надеясь увидеть их на земле.
«Вон они», — услышал он голос Сапфиры.
Дракониха чуть шевельнула мордой, и Эрагон, посмотрев в ту сторону, увидел далеко, у северо-западного края неба, сверкающего на солнце красного дракона, который отсюда казался совсем маленьким. Торн явно направлялся вверх по течению реки Джиет в расположение войск Гальбаторикса.
«Но как им это удалось?» — вырвалось у Эрагона.
«Муртаг снова сумел исцелить Торна. А потом Торну просто повезло: он сумел приземлиться на вершину холма и улетел еще до того, как ты успел очнуться».
И откуда-то из-за холмов до Эрагона донесся гулкий, усиленный магией голос Муртага:
— Не думайте, что на этот раз вы победили! Обещаю: мы встретимся снова, и тогда мы с Торном окончательно одержим над вами победу, ибо станем еще сильнее, чем сейчас!
Эрагон так впился ногтями в щит и рукоять меча, что выступила кровь.
«Как ты думаешь, Сапфира, ты могла бы сейчас одолеть этого Торна?»
«Могла бы. Но тебе эльфы на таком расстоянии уже не смогли бы помочь. А я очень сомневаюсь, что без их помощи мы смогли бы одержать победу над Муртагом и Торном».
«Но ведь можно было бы… — Эрагон умолк и в отчаянии даже топнул ногой: — Проклятье! Какой же я идиот! Я совершенно позабыл об Арене! О кольце Брома! Ведь можно было воспользоваться той энергией, что в нем заключена, и тогда победа наверняка была бы за нами!»
«Там, в воздухе, у тебя и так забот хватало. Ничего удивительного, что ты не вспомнил о кольце. Любой на твоем месте наделал бы еще больше ошибок».
«Возможно, и все-таки очень жаль. Ведь можно было еще многое успеть, можно было, наверное, даже Торна и Муртага в плен взять».
«И что бы ты с ними делал? — спросила Сапфира. — Где бы ты их держали? Посадил бы в подвал, как тебя самого Дурза в Гилиде? Или, может, ты хочешь просто убить их?»
«Ох, не знаю я! Мы могли бы, например, помочь им переменить истинные имена и сломить клятву, данную ими Гальбаториксу Но, с другой стороны, позволить им свободно, без присмотра, странствовать по свету было бы слишком опасно…»
Тут к их разговору присоединилась Арья и сказала: «Теоретически ты прав, Эрагон, но ты устал, устала и Сапфира, вам обоим надо отдохнуть. И, честно говоря, оно и к лучшему, что Торн и Муртаг от нас удрали; мне совсем не хотелось потерять вас обоих, ведь дрались-то вы сегодня не лучшим образом». «И все-таки…»
«И все-таки ясно одно: у нас в данный момент попросту нет возможности держать в плену дракона и Всадника. Кроме того, как мне кажется, убить Торна и Муртага совсем не так
