уроните своей чести и не выдадите боевых товарищей. Презренные палачи не заслуживают снисхождения, не так ли?
Ди Амато судорожно кивнул.
– Король Грациан Второй отдал приказ, ваше величество… Под влиянием… влиянием… – князь стал белым. – Служителей Слаша Бесформенного, Ваше величество! – закончил он страшным шёпотом, озираясь по сторонам.
Император блестяще разыграл удивление.
– Служителей
– Ах, не говорите так, Ваше величество, – по-прежнему шёпотом запротестовал князь, в ужасе озираясь по сторонам, словно из тёмного угла императорского шатра вот-вот готов был появиться сам Слаш собственной бесформенной персоной. – Сами слуги Спасителя страшатся его. После тех чудес, что мы видели…
Император плотно сжал губы, кулаки невольно сжались. Забытые боги не вылезают на белый свет ни с того, ни с сего. Кто-то оживил их, кто-то выгнал из тайных убежищ, где они мирно дремали в тысячелетнем сне. И Императору казалось, что он знает ответ.
Взгляд невольно падал на левую руку, туда, где ещё совсем недавно красовалась белая перчатка. Страшное оружие, невероятно щедрый подарок, которым он стёр с лица земли Радугу, поверг в ничто могущество семи Орденов. Магов не стало – и Мельин, как ни крути, лишился сильных защитников. Они могли ненавидеть его, Императора, но взорвать и обратить в ничто землю под собственными ногами они едва ли б рискнули.
Тогда, той страшной зимой, вот-вот должны были исполниться Пророчества Разрушения. Все ожидали прихода Спасителя. Что избрано оружием на этот раз? Опять какие-нибудь «священные книги», только теперь этого самого «бесформенного»?
Счастье ещё, что те, у кого Мельин лёг поперёк дороги, не могут сами ворваться в него, им приходится прибегать к помощи других…
Ну что ж, жёстко подумал Император. Быть может, вы уже жалеете, что подарили мне эту перчатку, неведомые. А если ещё нет – я заставлю вас горько об этом пожалеть.
Ведомые Императором легионы двигались за семандрийской конницей. Текли лесными тропами и просеками, тщательно избегая больших дорог. Рассылаемых семандрийцами разведчиков перехватывали.
Как всегда бывает в большом сражении, кому-то из воинов в золотом и красном удалось вырваться из окружения. Весть о поражении и пленении пеших полков могла достичь перешедшую Суолле конницу, но пока что она уверенно и непоколебимо продвигалась вперёд.
Её путь отмечали обычные приметы войны – пожары, разорённые деревеньки, зарезанная скотина. Нельзя сказать, что всё это творилось с какими-то особыми жестокостями, но семандрийцы уже не могли так же свободно, как вначале, подвозить припасы со своей территории и демонстративно «не обременять» жителей завоёванных областей «военными тяготами». Здесь о высоких материях приходилось забыть. Конница не могла существовать на подножном корму. Ей требовалось зерно.
Впереди у прорвавшейся кавалерии лежала небольшая речка Свилле, левый приток Суолле. Мирная, спокойная, с широкими просторами заливных лугов и тихими старицами. Земля тут щедро родила, вдоль Свилле густо, чуть ли не сплошной полосой тянулись селения и баронские замки.
Замки, где засели примкнувшие к мятежу бароны. Кто в открытую – подняв над башнями стяги Конгрегации, кто – втихомолку, просто отказываясь снабжать легионы провиантом и закрывая ворота перед посланцами Тарвуса. С возвращением Императора таких стало гораздо меньше; и куда больше появилось чужих знамён. Правда, нашлись и такие бароны (поумнее), кто вспомнил о судьбе Радуги (ещё недавно такой всемогущей и вроде б даже и несокрушимой). Эти головастые бароны, прослышав о приезде правителя в оборонявшие берег Суолле легионы, поспешили с изъявлениями преданности. Их дружины присоединились к имперскому войску, но толку от них оказалось немного: наёмники не отличались надёжностью, да и со стремлением умереть за Империю у них было плоховато.
Но зато в нескольких замках вдоль той же Свилле встали имперские гарнизоны, а это дорогого стоило.
Конечно, никто не ожидал, что семандрийская конница дуром полезет переправляться через холодную, вздувшуюся от весеннего половодья Свилле именно там, где замки находятся в имперских руках. Зато на другом её берегу уже разворачивались целых два легиона, оставив охранение самой Суолле на седых ветеранов да зелёную молодёжь.
Сорок тысяч конников – большая сила, особенно если им есть, где развернуться. Здесь, на полях возле Свилле, им было где.
Император знал, что они пойдут туда. И готовил встречу именно там.
Он не ошибся.
Легионы вышли в намеченное место и в намеченное время. Всадникам Семандры предстояло одолеть Свилле, в то время как с боков и с тыла на них навалились бы свежие когорты. Император замер в седле, последний раз обозревая поле грядущего сражения. Хребет вторгшихся должен быть сломлен именно здесь, остальных он передавит по частям, как пёс-крысолов своих наглых, пищащих, голохвостых врагов.
Справа и слева скрытно разворачивались когорты. Сегодня будет наш день, подумал Император, взглянув на Тайде, и Дану легонько улыбнулась ему. Её не посещали зловещие предчувствия и предзнаменования. И это тоже предвещало победу.
…Из леса на противоположном берегу реки начали появляться первые фигурки вражеских всадников, когда позади, где толпились слуги, стояли запасные лошади, поднялась какая-то кутерьма.
Император не пошевелился, это дело Кер-Тинора, и капитан Вольных, конечно же, ничего не упустил. Неуловимый знак – трое мечников бросились выяснить, в чём дело.
Назад они вернулись не тотчас. И вели с собой измученного, окровавленного гонца – того самого Сульперия, юношу из Севадо. Остальной свой молодой эскорт Император оставил в Мельине – там тоже могут понадобиться верные слуги.
Понадобились.
Несчастный Сульперий был еле жив. Он скакал безостановочно, только меняя коней, потому что не мог доверить сообщение никакой, даже самой надёжной верховой эстафете.
Мальчишка упал на колени перед Императором – и от избытка почтительности, и потому что не осталось сил стоять.
– Мой Император… Разлом… Оттуда… полезли… армада.
На лице Императора не дрогнул ни один мускул, но сам правитель Мельина внутри обратился в ледяную глыбу. Помертвела и стоявшая рядом Тайде.
Случилось страшное. Ожил Разлом.
…А на противоположный берег всё выходили и выходили конные сотни Семандры.
Глава восьмая
Эвиал
Мрачные подземные каверны под Пиком Судеб. Над головой измученного Фесса слабо мерцал тусклый магический огонёк, поддерживаемый лишь большими усилиями. Таща на плечах Рысю, некромант спускался вниз уже много часов. Он знал, что не ошибся, под ногами змеилась гномья тропа, а на стенах пылали невидимые для прочих знаки. Однако уже давно полагалось бы встретиться с дозором, а его-то как раз и не было. И это тревожило.
Он шёл всё дальше и дальше. Так глубоко уже начинались исконние гномьи владения, вход сюда должны были запирать массивные каменные ворота, однако и их что-то не видать. Впрочем, нет. Видать, и даже очень.
Разбитые и сорванные с могучих стальных петель, врезанных глубоко в дикий камень, створки валялись на полу коридора. Здесь поработал если не таран, то, по крайней мере, дубины горных троллей. Правда, как
