на остриё» пять-шесть, а то и восемь зомби. Сейчас, с появлением этих новых мертвяков, едва мог справиться с одним. Остальные охотники за нежитью предпочитали выходить на одного неупокоенного самое меньшее вдвоём, а ещё лучше – втроём. Дело благое, но во всём Пике Судеб не насчитается достаточно гномов для такого соотношения.
– Идут, – вдруг выпрямился Скадар, бесстрашно вставая в полный рост. Тьма послужила бы надёжным щитом против людей-стрелков, но мертвяки и в кромешном мраке видели так, словно на ярком свету.
Идут, понял и Север. Понял сразу, ещё не видя и не слыша. Раньше, правда, он умел «чуять» неупокоенных куда острее, а теперь рад и тому, что они не застанут тебя совсем уж врасплох.
– Идут! – рыкнул ещё один гном, Табер. – Со всех сторон!..
Неупокоенные маршировали и сверху и снизу по течению. Много. Словно только и делали, что готовились встретить гномов именно здесь и именно сейчас.
– Приготовились, – гаркнул Скадар, хотя все гномы и так были готовы.
– Ну, а что там некромансер-то? – проворчал Табер рядом с Севером.
– Глянь, встаёт! – толкнул Север товарища.
Некромант и впрямь поднялся с жёсткого каменного ложа. И при одном взгляде на его лицо и Табер, и Север разом вздрогнули.
Глаза исчезли, вместо них – залитые чёрным провалы. Кожа стала белее снега, словно вся кровь разом обратилась в лёд. Руки и ноги дёргались, словно у деревянной марионетки. Оружие, которым гномы снабдили так кстати появившегося союзника, осталось лежать на камнях.
Спотыкаясь, чуть ли не падая, некромант брёл навстречу той волне мертвяков, что поднималась вверх по течению – они подошли ближе тех, что спускались вниз.
– Что он делает? – прохрипел Табер.
Север промолчал. Рука в боевой перчатке сделалась мокрой от пота.
Неупокоенные ворочали головами, словно в недоумении уставившись на бесстрашно шагавшего прямо к ним безоружного человека. Или уже не человека? Одного из них?
Некромант достиг наступающих. Громадный огр-зомби уставился на него маленькими злобными глазками и что-то прорычал.
Человек ответил таким же рыком, понять который гномы, конечно же, не могли. Повернулся, встал рядом с огром. И решительно взял того за осклизкую лапу. Мертвая плоть, такая неподатливая для гномьей стали, стала тотчас расползаться под его пальцами.
Второй рукой некромант обнял за плечи оказавшегося рядом другого зомби, по виду – человека. И вновь издал низкий, рокочущий рык.
Наступавшие мертвяки вроде как бы замешкались, но чародей вновь зарычал, грозно и повелительно, и шеренги бывших при жизни людьми, орками, ограми или троллями неупокоенных вновь шагнули вперёд. Миг – и они перешли на бег, ревущей волной хлынув прямо на гномов, и те уже было схватились за фальчионы, но… мертвяки пробежали мимо, не обратив на живую добычу никакого внимания.
Пробежали мимо и со всей яростью набросились на вторую волну неупокоенных. Заработали копья, топоры, дубины и мечи – магия защищала зомби и скелеты от оружия живых, но не от того, что держали руки их «собратьев». Полетели отрубленные головы, руки и даже ноги; дубины огров и троллей плющили противников в кашу.
Атакованные мертвяки не сразу поняли, что происходит, и некоторое время тупо рвались туда, где засели гномы, однако пробиться не смог ни один.
Некромант вывернулся из свалки, бросился к спутникам. Глаза его вновь стали человеческими.
– Бежим отсюда, быстро! – бросил он.
Видно было, как его шатает от слабости и пережитой боли. Он сумел сделать ещё лишь несколько шагов, прежде чем гномам пришлось вновь подхватить чародея. Правда, сознания он не потерял.
– Теперь… можно досмотреть… до конца…
Немало масляных ламп так и осталось стоять, где стояли, и в их слабом свете видно было, как по берегу реки катается туда-сюда многорукое и многоногое чудовище. С обеих сторон сражалось, наверное, не меньше двух тысяч зомби и скелетов, и к ним из тьмы бежали всё новые и новые, присоединяясь к одной из сторон. Изрубленные, разможжённые тела так и валились на камень. Гномы наблюдали за этим кошмаром в немом оцепенении.
…Битва закончилась не скоро. Весь берег подземной реки был покрыт слабо шевелящимися обрубками; не осталось ни одного неупокоенного, последнего, здоровенного орка, снесшего голову и разрубившего надвое своего противника, повалили сползшиеся к месту поединка «раненые» мертвяки другой стороны, те, у кого осталось хоть что-то, чтобы ползать. Победителю сперва оторвали ногу до колена, а когда он грохнулся, довершили остальное.
– Никогда ницего подобного не видел… – только и смог пробормотать Север.
…Потом гномы долго и деловито очищали берег, жгли корчащиеся останки, все вместе дорубали тех, что оказались слишком уж «живучими». Подоспели подкрепления, принесли ещё огненной смеси; пламя вскоре растянулось далеко по берегу.
Некромант сделал своё дело. Путь наверх будет безопасен, во всяком случае, на время. Гномы успеют завезти ещё больше припасов, к ним подойдёт обещанная помощь из других поселений. А некроманту пора двигаться дальше. На юго-восток, в Салладор.
Разумеется, как только Рыся очнётся.
Глава девятая
Межреальность
Архимаг Игнациус привык думать, что целитель Динтра – само собой, весьма опытный целитель, чей возраст достигал девятисот лет – искусен именно во врачебном деле. Странствия по Межреальности не входили в число любимых занятий почтенного мага, не слишком увлекавшегося, к тому же, поддержанием себя «в форме» – так, чтобы выглядеть на сорок лет обычного мужчины, не больше. Динтра был стар, не скрывал этого и не собирался ничего делать с весьма изрядным брюшком, которое любил побаловать экзотическими блюдами далёких миров. Злые языки болтали о его пристрастии также к молоденьким чародейкам, обучавшимся целительству под его началом, но тут мессир Архимаг знал совершенно точно, что сплетники врут. Очевидно, кое-кто из тех же молоденьких магичек был бы непрочь оказаться в статусе жены почтенного (и очень богатого) целителя, однако, потерпев на этом пути полную неудачу, принялся вовсю молоть языком, что у некоторых девок, как известно, что помело.
Когда-то, разумеется, целитель Динтра странствовал по Межреальности, но те времена давно прошли. Теперь он занимался только «высшим классом» – врачевал магические поражения, перед которыми бессильны оказывались многие и многие другие целители. Случалось, что особо искусный маг мог даже направить своего короля или принца сюда, в Долину, – разумеется, если бы у короля нашлось, чем заплатить. Динтра давно помогал всем за очень умеренное вознаграждение, тратя почти всё на врачебную Гильдию и на поиски новых талантов в обычных мирах, щедро платя молодым чародеям, если им удавалось найти старому волшебнику ещё одного ученика или ученицу. Многие его коллеги, и особенно Ирэн Мескотт, смотрели на это весьма неодобрительно, мол, незачем плодить конкурентов, и вообще в Долине вполне достаточно своих дарований. Однако Динтра и в ус не дул, а связываться с ним отчего-то никто не дерзал, даже сама Ирэн, тоже бывшая в своё время под его началом.
Несколько дней совместного пути через Дикий лес совершенно изменили мнение мессира Архимага. Динтра шёл упруго и неутомимо, а когда на них покусилась парочка голодных зверюшек – наполовину призраков, наполовину вампиров, – Динтра свалил своего несколькими вполне профессиональными взмахами меча, предварительно плеснув что-то на голубое лезвие.
Мессир Архимаг настороженно принюхался. Игнациус не шибко любил, когда в его присутствии творилась магия, которую он не понимал бы, как говорится, от альфы до омеги. В снадобье старого лекаря он ощущал чародейство, ему недоступное. А «недоступным» придирчивый и требовательный к себе Архимаг именовал любое заклинание, которое он, столкнувшись с ним впервые, не смог бы повторить в ту же секунду.
Голубой меч Динтры был и впрямь хорош. Он с равным успехом рубил и реальную, и призрачную плоть.
