Ну, это я уже знал. Я поплелся за ним, не тратя энергию на разговор.
Лицо у Мечникова бледное, а вдоль линии челюсти изысканные курчавые бакенбарды. Казалось, они навощены, каждый волосок стоял отдельно. 'Навощены' не совсем подходящее слово. Что-то в этих бакенбардах было странное. Они двигались целиком, а когда он говорил или улыбался, по ним проходила волна. Попав в 'Голубой Ад', Мечников начал улыбаться. Он угостил меня выпивкой, объяснив при этом, что таков обычай, но что обычай требует только одной порции. Я купил вторую. Он стал улыбаться, когда я, вопреки очереди, заказал и третью.
В 'Голубом Аду' шумно, говорить нелегко, но я рассказал, что слышал отлет. 'Вернор, - ответил он, поднимая стакан. - Пусть у них будет хороший полет'. У него на руке было шесть браслетов из голубого металла хичи, каждый не толще проволоки. Они слабо позвякивали.
- Это они? - спросил я. - По одному за каждый полет?
Он отпил половину своей порции. 'Верно. Теперь я пойду танцевать'. - Я смотрел, как он направился к женщине в просторном розовом сари. Не очень разговорчивый человек, это уж точно.
С другой стороны, при таком шуме вообще очень трудно разговаривать. Да и не очень потанцуешь. 'Голубой Ад' в самом центре Врат, это часть веретенообразной пещеры. Центробежная сила тут совсем маленькая, и весишь не больше двух-трех фунтов. Начнешь танцевать вальс или польку и обнаружишь, что летишь. Поэтому тут танцевали созданные для четырнадцатилетних танцы, когда совсем не касаешься партнера. Стараешься удержать ноги на месте, а остальное делает, что хочет. Я люблю подержаться. Но нельзя иметь все сразу. Но танцевать я люблю.
Я увидел Шери с другой женщиной, старше ее, по-видимому, ее сопровождающей. Потанцевал с ней. 'Как тебе тут нравится?' - закричал я. Она кивнула и что-то крикнула в ответ, но что именно, я не расслышал. Танцевал с рослой темнокожей женщиной с двумя голубыми браслетами, потом снова с Шери, потом с девушкой, которую подвел ко мне Дэйн Мечников; по-видимому, хотел от нее избавиться, потом с высокой девушкой со строгим лицом и такими черными густыми бровями, каких мне не приходилось видеть под женской прической. (Волосы она убрала в два конских хвоста, и он плыли за ней, когда она двигалась). У нее тоже было несколько браслетов. А между танцами я пил.
Столы были рассчитаны на группы по восемь-десять человек, но никто не рассаживался по восемь или десять. Сидели, где хотели, занимали места друг друга, не беспокоясь о возвращении хозяина. За одним столом со мной сидело несколько человек в белых бразильских мундирах, они разговаривали друг с другом на португальском. На какое-то время подсел человек с одной золотой серьгой в ухе, но я не понимал, что он говорит (Впрочем, я прекрасно понял, чего он хочет).
Это одна из основных сложностей жизни на Вратах. И всегда так было. Врата похожи на большой международный съезд, на котором испортилось все оборудование для перевода. Постоянно слышится нечто вроде лингва франка - смесь десятка языков, типа 'Ecoue, gospodin, eu es verruckt'.
Пока мы разговаривали об этом, Дэйн подошел ко мне и сказал: 'Я собираюсь поиграть. Пока, если не хочешь идти со мной'.
Не самое теплое приглашение, но в 'Голубом Аду' становилось все более шумно. Я потащился за ним и обнаружил первоклассное казино, совсем рядом с 'Голубым Адом', со столами для блекджека, покера, медленно движущейся рулеткой, картами, костями и с отгороженным веревкой участком для баккара. Мечников направился к столам для блекджека; он стоял, барабаня пальцами по спинке стула, ожидая, пока освободится место. Примерно в это время он заметил, что я увязался за ним.
- О! - Он осмотрелся. - Во что вы хотите играть?
- Во все это я играю, - сказал я, немного глотая слова. И немного прихвастнув. - Может, немного в баккара.
Он впервые вначале с уважением, а потом с насмешкой, посмотрел на меня. 'Минимальная ставка пятьдесят'.
На моем счету еще оставалось шесть тысяч долларов. Я пожал плечами.
- Пятьдесят тысяч, - добавил он.
У меня перехватило дыхание. Он с отсутствующим видом занял место за игроком, у которого заканчивался запас фишек. 'Можете поиграть в рулетку за десять долларов. Но большинство начинают со ста. А вот там где-то, мне кажется, десятидолларовый автомат' - Тут он нырнул на освободившееся место, и больше я его не видел. Я осмотрелся и увидел, что чернобровая девушка сидит за тем же столом и внимательно изучает свои карты. На меня она не смотрела.
Я понял, что не могу себе позволить играть здесь. Понял также, что в сущности и выпивку не могу себе позволить. Органы равновесия уже подсказывали мне, что я слишком много выпил. И понял, что мне нужно как можно быстрее добраться до своей комнаты.
