линии как будто коррелируют с успехом полета. Бог знает, что они обозначают, - это ведь обозначения хичи, - но в терминах финансового вознаграждения экипажей существует очень неплохая корреляция между количеством желтых линий и денежным вознаграждением экипажа.
- Ух ты!
Он продолжал, как будто ничего не слышал. 'Естественно, хичи рассчитывали свои приборы не для того, чтобы измерять твои или мои доходы. Приборы измеряют что-то еще, кто знает что? Может, плотность населения в этой области или степень технологического развития. Может, это путеводитель туриста, и говорится в нем только, что в этой области есть четырехзвездочный ресторан. Но вот что очевидно. Пять желтых полос соответствуют размеру вознаграждения, в пятьдесят раз большему - в среднем, чем две линии, и в десять раз большему, чем при остальных показателях'.
Он снова повернулся, так что его лицо оказалось всего в десяти сантиметрах от моего, глаза его смотрели прямо в мои. 'Хочешь посмотреть другие наборы? - спросил он тоном, который требовал, чтобы я ответил: нет. Я так и поступил. - Хорошо'. И замолк.
Я встал и попятился, чтобы освободить немного места. 'Один вопрос, Дэйн. У тебя, очевидно, есть причина рассказывать мне это, прежде чем оно станет общеизвестно. Какая же?'
- Ты прав, - ответил он. - Я хочу эту, как её там, в экипаж, если полечу на трехместном или пятиместном.
- Клара Мойнлин.
- Все равно. Она хорошо держится, не занимает много места, знает... она лучше знает, как вести себя с людьми, чем я. Я иногда испытываю трудности в межличностных отношениях, - объяснил он. - Конечно, если полечу в трех- или пятиместном. Если будет подходящий одноместный, я возьму его. Но если ни одного одноместного с хорошими показаниями не будет, я хочу лететь с тем, кто умеет себя вести, не вцепится мне в волосы, умеет управлять кораблем - все такое. Ты тоже можешь лететь, если хочешь.
Когда я вернулся в свою комнату, Шики оказался там чуть ли не раньше, чем я начал распаковываться. Он был рад мне.
'Жаль, что ваш полет оказался бесплодным, - у него бесконечный запас мягкости и доброты. - Жаль вашего друга Кахане'. Он принес мне чая, потом сел на мой шкаф, как в первый раз.
Катастрофический полет почти ушел из моего сознания, которое было полно сладкими мыслями о последствиях разговора с Мечниковым. Я не мог не говорить об этом. И пересказал Шики все, что говорил мне Дэйн.
Он слушал, как ребенок слушает волшебную сказку, его черные глаза сверкали. 'Как интересно, - сказал он. - Я слышал разговоры о новых данных, которые скоро сообщат всем. Только подумать, если можно вылетать, не боясь смерти или...' - он замолк, взмахивая своими крыльями.
- Это еще не совсем точно, Шики, - сказал я.
- Конечно, нет. Но положение улучшилось, верно? - Он помолчал, глядя, как я делаю глоток почти безвкусного японского чая. - Боб, - сказал он, - если вы пойдете в такой полет и вам понадобится человек... Конечно, в шлюпке от меня мало толку. Но на орбите я не хуже любого другого.
- Я знаю, Шики. - Я старался говорить как можно тактичнее. - А как Корпорация?
- Мне разрешат вылет, если не будет других желающих.
- Понятно. - Я не сказал, что не хочу участвовать в полете, на который нет желающих. Шики это знал. Он один из подлинных ветеранов Врат. По слухам, он получил большую премию, достаточную для Полной медицины и всего прочего. Но либо потерял ее, либо отдал кому-то, а сам остался калекой. Я знаю, он понимал, о чем я думаю, но сам я совсем не понимал Шикетея Бакина.
Он подвинулся с моего пути, когда я убирал вещи, и мы сплетничали об общих знакомых. Корабль Шери еще не вернулся. Пока еще не о чем беспокоиться, конечно. Можно дать еще несколько недель - без катастрофических последствий. Конголезская пара, как раз за перекрестком в коридоре, вернулась с большим количеством молитвенных вееров из ранее неизвестного муравейника хичи, на планете вокруг звезды А-2, в самом конце спирального рукава Ориона. Они разделили миллион на три части и увезли свою долю назад в Мунгбере. Форхенды...
Как раз, когда мы о них говорили, показалась Луиза Форхенд. 'Услышала голоса, - сказала она, вытягивая шею, чтобы поцеловать меня. - Жаль, что у вас оказался такой тяжелый рейс'.
- Во всякой игре есть проигравшие.
- Ну, добро пожаловать домой. У меня получилось не лучше. Тусклая маленькая звезда, мы не нашли никаких планет. Понять не могу, зачем хичи проложили туда курс. - Она улыбнулась и погладила меня по шее. - Приходите ко мне на вечеринку по случаю возвращения. Или вы с Кларой?...
- Спасибо, - сказал я, и она не поднимала больше вопроса о Кларе. Несомненно, слухи уже распространились: сигнальные барабаны Врат работают днем и ночью. Через несколько минут она ушла. - Хорошая женщина, - сказал я Шики, глядя ей вслед. - Хорошая семья. Она как будто чем-то встревожена.
- Боюсь, что да, Робинетт. Ее дочь Лу просрочила время. В этой семье много горя.
Я взглянул на него. 'Нет, не Вилла и не отец; они в полете, но время у них еще не вышло. Был еще сын'.
- Я знаю. Генри, мне кажется. Они называли его Хэт.
- Он умер перед их прилетом сюда. А теперь Лу. - Он склонил голову, потом вежливо подлетел ко мне, взял пустую фляжку. - Мне нужно возвращаться на работу, Боб.
- Как ивы?
Он печально ответил: 'Я больше там не работаю. Эмма не считает меня хорошим работником'.
- Да? Чем же ты занимаешься?
- Делаю Врата эстетически привлекательными, - ответил он. - Вероятно, меня можно назвать мусорщиком.
Я не знал, что ответить. Врата забиты мусором; из-за низкого тяготения любой обрывок бумаги, любой выброшенный кусочек пластмассы плавает где-то внутри астероида. Пол подметать нельзя. Первый же взмах метлы все поднимает в воздух. Я видел, как мусорщики гоняются за клочками бумаги и сигаретным пеплом с ручными пылесосами, и даже подумывал, что сам стану одним из них. Но мне не понравилось, что Шики занимается этим.
Он без труда понял, о чем я думаю. 'Все в порядке, Боб. Мне нравится работа. Но... пожалуйста, если понадобится член экипажа, вспомните обо мне'.
