Я получил свою премию и заплатил за три недели вперед. Купил кое-что необходимое: новую одежду, музыкальные ленты, чтобы изгнать из ушей Моцарта и Палестрину. После этого у меня осталось около двухсот долларов.
Двести долларов - это почти ничего. Двадцать порций выпивки в 'Голубом Аду', или одна дешевая фишка за столом блекджека, или полдесятка приличных обедов в столовой для старателей.
Итак, у меня три возможности. Я могу получить другую работу и оставаться здесь неопределенное время. Или вылететь через три недели. Или сдаться и отправиться домой. Ни одна из этих возможностей меня не привлекала. Но, если экономить, то мне долго - целых двадцать дней - можно не принимать решение. Я решил бросить курить и не покупать ничего из пищи; таким образом, я в день могу тратить всего девять долларов, так что моя поденная оплата и весь мой капитал кончатся одновременно.
Я позвонил Кларе. Она отвечала осторожно, но дружелюбно, поэтому я тоже говорил осторожно и дружелюбно. Ничего не сказал о вечеринке, и она не сказала, что хочет увидеть меня вечером, и все осталось по-прежнему: ничего определенного. Меня это устраивало. Я не нуждался в Кларе. На вечеринке я встретил новую девушку - Дорин Маккензи. Вообще-то она не девушка: она по крайней мере на десять лет старше меня и пять раз была в полетах. В ней возбуждало то, что однажды ей повезло. Она увезла назад в Атланту полтора миллиона и потратила их, стараясь создать себе карьеру певицы: автор текста, менеджер, рекламный отдел, записи и так далее, - а когда не получилось, она вернулась на Врата, чтобы снова попытать счастья. Кроме того, она была очень, очень хорошенькая.
Но после двух дней знакомства с Дорин я снова позвонил Кларе. Она сказала: 'Приходи', и звучало это тревожно. Я был у нее через десять минут, а еще через пять мы были в постели. Конечно, Дорин мила, она отличный пилот, но она не Клара Мойнлин.
Мы лежали в гамаке, потные, усталые и опустошенные, Клара зевнула, потянула меня за волосы, откинулась и посмотрела на меня. 'Дерьмо, - сонно сказала она, - наверно, это называется любовь'.
Я был любезен. 'Она заставляет мир вращаться. Нет, не она. Ты'.
Она с сожалением покачала головой. 'Иногда я тебя не выношу, - сказала она. - У Стрельца никогда не получается с Близнецами. У меня огненный знак, а Близнецы - они всегда все путают'.
- Перестала бы ты говорить об этом вздоре.
Она не обиделась. 'Пойдем поедим'.
Я соскользнул с гамака и встал. Мне нужно было, чтобы я мог говорить, а она меня не касалась. 'Дорогая Клара, - сказал я, - я не могу позволить тебе кормить меня, потому что ты из-за этого будешь раздражаться рано или поздно - а если ты поведешь себя не так, как я ожидаю, буду раздражаться я. У меня просто нет денег. Если ты хочешь поесть не в общей столовой, ешь одна. И я не буду брать у тебя сигареты, выпивку или фишки в казино. Так что, если хочешь поесть, иди ешь. Увидимся позже. Может, пойдем погуляем'.
Она вздохнула. 'Близнецы никогда не умеют распоряжаться деньгами, - сказала она мне, - но в постели они хороши'.
Мы оделись и пошли есть, но в общей столовой, где нужно стоять в очереди с подносом и есть стоя. Пища неплохая, если не думать, на чем она выросла. И цена подходящая. Здесь еда ничего не стоит. Утверждают, что если питаешься только в столовой, то все потребности организма удовлетворяются. Но для этого нужно съедать все. Одноклеточный протеин и растительный протеин не удовлетворяют потребностей отдельно друг от друга, так что недостаточно съесть только соевое желе или бактериальный пудинг. Нужно съесть и то, и другое.
