безуспешно пытаясь разобрать развалины. В темноте сделать это было проблематично, воины зажгли факелы.
– Абу Ахмет убит, – сворачивая на узкую улочку, быстро произнес Иван.
– Да, – Салим усмехнулся. – Странно, что тебе повезло выбраться!
– Ты не понял, – покачал головой Иван. – Абу Ахмет был убит еще до того, как развалился дом. Убит арбалетной стрелой. – Он осмотрелся. – Стреляли со старого карагача, там, во дворе…
– Видел. Но кому нужно было?
– А кому нужно было стрелять в нас и Миколу? – вопросом на вопрос ответил Раничев. – Хотя… – Он задумался на миг. – Хотя есть у меня такое чувство, что и тут не обошлось без нашего старого знакомца Аксена. Кстати, где он?
– Тут… – Салим потряс головою. – Должен был отправиться к морю вместе с десятком Артака, да не успел, видно… Что это?
Чья-то темная тень, быстро прошмыгнув мимо, свернула под арку.
– Вон он, туда побежал! – закричали бегущие следом люди, судя по всему – воины покойного Абу Ахмета. – Быстрее давайте, быстрее!
Раничев и Салим переглянулись.
– Похоже, не только мы поспешили покинуть этот гостеприимный дом, – усмехнулся Иван. – Однако мне не очень-то нравится эта погоня. Так они могут наткнуться и на нас.
– Но мы ведь не пойдем туда, куда они побежали. – Юноша пожал плечами. – Думаю, нам стоит вернуться на площадь.
– Да, пожалуй, это самое безопасное место, – согласился Иван. – Но не забывай, рано утром нас ждут в порту. А ведь уже светает, – он кивнул на рассветное небо.
В городе по-прежнему пахло дымом пожарищ и кровью. На узких улочках и во дворах слышался женский визг и пьяные вопли победителей, кружа над морем, тревожно кричали чайки.
– Тогда лучше сейчас спуститься к пристани, – взглянув на светлеющее небо, предложил Салим. – Пока идем…
– Черт! – неожиданно выругался Раничев. Он вдруг обнаружил, что перстень остался только один! Вот он, на указательном пальце! А где же второй? Остался в развалинах? Или валяется в саду? А может – на мокром шоссе у леса? Главное, искать-то сейчас и невозможно, и некогда. Да и найдешь ли? Ладно, черт с ним, сейчас главное – Евдокся. – А ты, наверное, все-таки зря пошел со мной, – повернувшись к Салиму, запоздало промолвил Иван. – Лучше было б…
Юноша обиженно фыркнул:
– Не лучше! Ордынцы косились на меня, будто я их враг. Их сдерживал только приказ Абу Ахмета… И – я должен был идти с Аксеном… – Салим покачал головой. – Вряд ли он так доверял мне. Скорее всего, я был бы прикован к веслу на галере. Зачем мне это надо?
– Да, пожалуй. Но ведь сейчас ты свободен! А я – слишком опасный спутник.
– Ты хочешь сказать, что я трус?
– Тихо! – Схватив парня за руку, Раничев втолкнул его в чей-то полуразрушенный дворик. – Кажется, они возвращаются…
Оба прислушались, напряженно вглядываясь в темноту.
Гремя железом и вполголоса ругаясь, из-под арки показался отряд воинов.
– Может, он спрятался там, в развалинах? – Один из них показал рукой на тот дворик, где затаились беглецы.
– И что ему там делать? Дожидаться, пока мы его схватим?
Раничев узнал голос Аксена, да и сам боярский сын все ж таки отличался от татар и одеждой, и ростом.
– Нет, уважаемый Артак, – продолжал Аксен. – Лучше всего будет сейчас вернуться и оказать погибшему минг-баши последние почести. Ай-ай-ай, достойнейший был человек!
– Да, – кивнул десятник. – И мы выполним его последний приказ, ибо это теперь – дело чести.
Отвернувшись, Аксен скривился, но ничего не ответил, и маленький отряд быстро скрылся из виду.
Оранжевый краешек солнца уже показался над заливом, когда Раничев и Салим вышли наконец к морю.
– Старик говорил – там. – Салим показал рукою на низкий рыбачий причал на самом краю порта. Около причала покачивались на волнах фелюки. – Которая-то из них.
Иван молча кивнул и, пройдя еще немного, остановился напротив разрушенной башни. Той самой, что стала склепом.
– Зайдем?
Они быстро поднялись по каменистой насыпи и, перепрыгнув через закрывавшие бреши обгоревшие доски, оказались внутри башни, около двух холмиков, сложенных из камней.
Раничев присел между ними:
– Эх, Микола, Микола, – грустно прошептал он. – Упокой, Господи, твою душу… Жаль, я даже не помню, какая из этих могил – твоя?
Иван взглянул на разбросанные по камням арбалетные стрелы. Обернулся к Салиму:
– У тебе бечевки нет?
– Бечевки? – удивился тот. – Ну разве что оторвать от пояса.
– Рви!
Раничев быстро соорудил из стрел крестик.
– Вот еще. – Салим протянул обломки копья.
Кивнув, Иван перевязал крест-накрест и их. С помощью юноши обложил камнями.
– Теперь, кажется, все…
– Тсс! – вдруг напрягся Салим. – Кажется, там кто-то есть, – он кивнул на темный проход.
– Крысы, – махнул рукой Раничев. – Как бы не добрались до могил.
– Не доберутся – камни.
Спустившись к причалу, они быстро отыскали нужную фелюку, средних размеров, с нарисованным на носу желтым сияющим солнцем.
– Долгонько вас ждали, – улыбнулся горбоносый Калликий. – Отчаливаем, Аристид!
Аристид отвязал фелюку, вспенили воду весла…
Отойдя от причала, греки подняли парус, и суденышко неожиданно ходко пошло к мысу. Весь залив, все море было полно рыбачьими парусами.
– Похоже, их мало волнует, что город захвачен врагом, – философски заметил Раничев.
– Врагом? – Салим неожиданно засмеялся. – А ты считаешь, Тимур-Кутлуг, Едигей и Хромец – их друзья?
– Ну да, – пожал плечами Раничев. – Вообще-то ситуация насквозь понятная: белые придут – грабят, красные придут – грабят… Сколько уже горела эта Кафа?
– Много.
– А они все работают. – Иван с наслаждением потянулся. – Может, так и надо? Не воевать, а работать – торговать, ловить рыбу, делать драгоценную посуду и украшения?
– Воевать они уж точно не хотят, – с усмешкой кивнул Салим.
За быстро идущей фелюкой тянулась белая полоска пены.
Не успела лодка Аристофана скрыться из виду, как в порт спустились воины покойного минг-баши. Две галеры ожидали их у торговой пристани.
– Идем. – Десятник Артак оглянулся на Аксена.
– Вы идите, я догоню. – Отвернувшись, тот принялся мочиться на развалины башни. Оправившись, подтянул штаны.
– Батюшка! – раздался вдруг чей-то голос из башни.
Боярский сын испуганно отшатнулся.
– То я, хлоп твой верный. – Над обгоревшими досками показалась кособородая физиономия.
– А, Никитка… Фу, напугал, черт! – Аксен с облегчением вытер со лба пот. – Что, тварюга, стрелять
