ведьмы! Да, конечно, глупо – но ведь не мог же Иван рассказать Хвостину о дырах во времени, о перстне, и о том, что он, Иван Петрович Раничев, вовсе никакой не боярин, а директор Угрюмовского исторического музея, музыкант-любитель и меломан. А ведь хотелось бы придумать правдоподобную версию отъезда – вот Иван и предлагал себя в посланники к кастильскому двору от рязанского князя. Хвостин, правда, в надобности такового посольства сильно сомневался, и правильно делал.
В дверь осторожно постучали, думный дворянин обернулся:
– Кто?
– Старший дьяк Авраамий челом бьет и принять просит, – заглянув в приоткрытую дверь, доложил вышколенный слуга.
– Авраамий? – Хвостин махнул рукой. – Ну пусть войдет.
Вошел старший дьяк – начальник княжеской канцелярии – длинный и нескладный, с узким лицом и умным взглядом, старинный знакомец Раничева. Войдя, поклонился отдельно обоим:
– Здрав будь, господине Димитрий Федорович! Здрав будь и ты, Иване Петрович. Давненько к нам не заглядывал.
– Да все дела, дела, – устало махнул рукой Иван.
Авраам – все такой же растрепанный, смешной, как и раньше, в старые времена, расправил на груди широкий – не по фигуре – кафтан из желтой парчи, который надевал лишь идя во дворец:
– Слыхал про твои дела от Димитрия Федоровича. В Кастилию собрался? Хорошее дело.
– Вона! И ты туда же! – удивленно воскликнул Хвостин и громко расхохотался. – И далась же вам эта Кастилия! Что, поближе никаких государств нету?
– Подожди смеяться, господине Димитрий Федорович! – Авраам хитро покачал головой. – Может статься, поездка сия нам нешуточной выгодой обернется.
Тут уж удивились оба – и Хвостин, и Раничев.
– Это какой же выгодой? – прищурился советник. – Поясни! О чем мне князю докладывать?
– Пояснить? Изволь, господине, – кивнув, дьяк уселся в предложенное креслице. – Кто такой боярин Никита Суевлев, и что он тут делает, думаю, вам объяснять не надо?
– Не надо. Брянский волк ему боярин.
– А мы, между прочим, недавно посольство московское принимали – теперь и нашим бы не худо на Москву съездить, договориться с глазу на глаз… Суевлев не глуп, и все это хорошо понимает – значит, будет мешать, козни строить. А ведь людишек у него с собой не так уж и много.
– Что-то не пойму, куда ты клонишь? – признался Хвостин.
– Иване Петрович в дальний путь собрался по какой-то своей надобности? Вот и славно. Пусть едет, как бы в посольство великое – о том на всех углах кричать не надо, так, тихонько, но чтобы до Суевлева дошло…
– Погоди, погоди, – советник закусил губу. – Так ты полагаешь, в преддверье дел московских хорошо бы тайных людей Суевлева из княжества убрать? За Иваном отправить? А ему это нужно, чтобы всякие соглядатаи в его дела мешались?
– Думаю, они ему мешать не будут, – усмехнулся дьяк. – Их дело – вызнать. Так пусть прокатятся до Кастилии и обратно, а мы тут тем временем главное, московское, дело решим. А Иване Петрович, ты как?
– Согласен, – одобрительно кивнул Раничев. – Хорошая идея – на себя часть шпионов отвлечь.
– Мудрено говоришь, Иване Петрович, – Хвостин почесал бородку. – Впрочем, мы все поняли. Так ты, стало быть, согласен?
– Конечно! Иначе чего бы я сюда приперся? И личные дела решу, и княжеству подсоблю – чего же лучше?
– Так путь-то далек да опасен! Сгинешь!
– Ххэ! – Раничев хотел было презрительно сплюнуть, да постеснялся, лишь буркнул. – Еще и не в таких переделках бывали, верно, Авраамий?
Дьяк улыбнулся.
– Думаю, соглядатаи литовские ко мне в свиту набиваться будут, – подумав, предположил Иван. – Как бы их обнаружить?
– В свиту? – переспросил Хвостин. – Не обязательно. К чему им себя раскрывать? Вполне можно и в отдалении следовать, и даже не очень-то рядом – ведь цель твою они знают. Толедо! Ах, прекрасный город, когда-то доводилось бывать… – глаза советника на миг затуманились. – А какие там оружейники, клинки толедские по всему миру славятся! Пусть, пусть прокатятся, я чаю, ты бы, Иван, все равно как частное лицо поехал, так?
– Поехал бы, – Раничев кивнул. – Но, вот еще о чем я хотел бы просить. Дело разбоев касается – ну мы уже о том когда-то говорили.
– Ну-ну? – насторожился советник.
– Хорошо бы надежную сторожу выставить вокруг Плещеева озера, – продолжил Иван.
Хвостин пожал плечами:
– Плещеево озеро? Это же глушь несусветная, туда, поди, и дорог-то путевых нет.
– Нет, – согласился Раничев. – Но сторожу выставить нужно. Чую, логово там разбойное.
– Так прочесать все!
Иван с сомнением покачал головой:
– Хитро спрятано, не найти. Уж на что мои все охотники – и те ни с чем возвернулись.
– Ладно, выставим воев, – согласился советник. – Коль говоришь, логово там… Авраам, запиши все.
– Исполню.
Хвостин потянулся:
– А неплохо мы с вами насчет соглядатаев придумали, а? Зря я смеялся, что ж, недаром говорят – risu inepto res ineptior nulla est – нет ничего глупее глупого смеха. Иване, латынь выучил?
– Лего либрум, – усмехнулся Иван. – Прочел твою книжицу.
– Я к тому, что латынь во всем мире грамотным людям понятна, – пояснил советник. – Да и кастильское наречие на нее сильно похоже. Не все, но кое что понять можно.
– Разберемся, – заверил Раничев. – Ежели что, толмача сыщу.
– Да где ж ты его там сыщешь? – засмеялся Хвостин. – Кто ж там русский-то знает?
– Зато мавританскую речь многие ведают, а я ведь ее знаю.
– Ах да, да, я и забыл уже… – думный дворянин поднялся на ноги. – Ну что ж, Иван, подбирай свиту. Только имей в виду: нужных людей мы тебе не дадим, они нам самим сгодятся.
– Да мне много и не нужно, человека три-четыре, не больше, – засмеялся Раничев. – Служку своего возьму, Проньку – малый шустрый, латынь знает, да и сирота: помрет в пути – никто плакать не будет. Эх, Авраама бы взял, да ведь не отпустишь?
– Не отпущу, – серьезно кивнул Хвостин. – Но больше своих не бери, лучше поищи при княжьем дворе – подозрительно, ежели оттуда людишек не будет.
– Ну тут уж я совсем никого не знаю, – развел руками Иван. – На вас тогда понадеюсь.
– Надейся, надейся, – советник захохотал. – Ладно, кого-нибудь подберем…
Хвостин не обманул, подобрал людей – целых пять человек, вроде бы вполне справных, не абы кого. Иван лично поговорил с каждым, и все трое произвели на него весьма благоприятное впечатление, особенно Григорий Авдеев, из служилых людей, высокий лысоватый мужчина с иссиня- черной бородой, начитанный и умный. Предложение Хвостина поехать в посольстве к кастильскому королю Генриху он принял сразу же – хотелось посмотреть свет, да и предложенная должность – писца – показалась Григорию вполне почетной.
Второй – Аникей, сын Фомы-плотника – смуглый черноволосый юноша чуть постарше Проньки – показался Раничеву каким-то простоватым и недалеким, из тех, про которых говорят: ни рыба ни мясо. Ну не совсем дурак, да и лицо смазливое, приодеть – в свите вполне смотреться будет.
Третьим был еще один писец, Никанор, из монахов, набожный донельзя и зануда, к тому же упрям – наверное, потому Хвостин от него и избавился. Правда, вид Никанор имел не очень-то казистый – маленький, плюгавенький, верткий – вообще больше похожий на черта, нежели на монаха.
