– Далеко не со всеми, цезарь, – улыбнулся Рысь. – Боюсь, я уже утомил тебя своим разговором.
– Отнюдь, – император махнул рукой. – Продолжай в том же духе, и, кто знает, может быть, когда- нибудь на моей службе ты добьешься куда большей славы, чем в позорном ремесле гладиатора.
Император Александр Север повернулся и, не прощаясь, вышел, оставив бывшего гладиатора под впечатлением беседы. Рысь проводил повелителя Рима задумчивым взглядом. Император… Длинный, немножко нескладный юноша с бледным приятным лицом и тихим голосом. И не глуп, далеко не глуп. Что он там говорил о славе?
Через две недели, на октябрьские иды, молодой император устроил пир в честь праздника, посвященного сезону окончания военных походов. Пиршественный зал, размерами напоминавший храм, вмещал несколько сотен гостей и, конечно же, достаточное количество охраны. Юний Рысь, почему-то в доспехах греческого гоплита, стоял у одной из мраморных колонн неподалеку от входа. Бронзовый шлем с большим гребнем закрывал почти все лицо, на ногах тускло блестели поножи. Никто из веселившихся гостей не обращал никакого внимания на охранников, все они – преторианцы и облаченные в греческие и персидские доспехи стражники – казались статуями, во множестве украшавшими зал. Сие обстоятельство оказалось весьма на руку Рыси, который уже увидел многих старых знакомцев, в том числе и Клавдию. Холодная красавица, шелестя подолом полупрозрачной, расшитой золотом столы, надменно прошла мимо, лишь скользнув по стражнику безразличным взором. Не узнала. Жаль вот, нигде не было видно Памфилия Руфа, зато в одной из компаний Юний, к своему удивлению, заметил Феликса. Одетый в дорогую тогу писатель что-то со смехом рассказывал своему спутнику – длинному желтолицему старику с блестящей лысиной и умным взглядом. Однако не так уж и прост этот Гай Феликс, коль вхож в императорский дворец, правда только на общий прием, но ведь и это многого стоит. Впрочем, о подобных связях литератора Рысь догадывался и раньше, иначе откуда бы у Феликса взялись секретные сведения о египетских зерновозных парусниках? Они, кстати, пришли в Остию ровно через три дня после бегства Юлии Филии.
Гости громко славили императора, ели-пили, обсуждали промеж собой какие-то дела, а в середине освещенного тысячью светильников зала в сопровождении музыкантов плясали юные девушки – полуголые красавицы в набедренных повязках из разноцветных тканей. Под их босыми ногами таяли разбросанные по всему полу лепестки роз.
Засмотревшись на девушек, Рысь и не заметил припозднившихся гостей, лишь краем глаза отметил, как мимо важно прошествовал тучный, коротко подстриженный мужчина и две женщины. Одна, лет тридцати пяти, по виду типичная римская матрона, даже слишком типичная, а значит, провинциалка, вторая – совсем еще юная, с любопытством оглядывающаяся по сторонам девушка с русыми, непокорно выбивающимися из-под полупрозрачной накидки волосами и глазами цвета холодного изумруда. Красивая… О, боги! Да это же Флавия!
Юний едва не выпустил копье. Ну да, конечно, она и есть. А тот тучный мужик впереди – Памфилий, а разодетая провинциалка – его супруга, коварная обольстительница Сильвия Ариста!
Флавия… Кажется, она еще больше похорошела за то время, что Юний ее не видел, стала очень красивой и, даже можно сказать, вполне уверенной в себе. Сколько же они не виделись? Почти два года… Да, почти два…
Рысь, не отрывая глаз, следил за девушкой. Чувства его, казалось, поблекшие, вновь возродились с прежнею бурною силой. Юноша точно знал: не было и не могло быть на земле ничего такого, чего он не сделал бы ради одного лишь взгляда Флавии Памфилии Сильвестры!
Юний еле дождался окончания пира и, когда гости стали расходиться – император ушел давно, – подбежав, окликнул выходящую из залы девушку.
– Что такое? – повернулась она, и юноша поспешно приподнял шлем.
Флавия побледнела:
– Юний! Ты как здесь очутился?
– Так, – усмехнулся юноша. – Расскажу, если позовешь меня в гости.
– Все такой же, – оглянувшись назад, рассмеялась девушка. – Приходи, конечно. Мы теперь живем на виа Лата, это недалеко, у форума. На стене дома так и написано: «Дом сенатора Памфилия Руфа».
– А нет надписи «Памфилии Руф – вор»? – пошутил юноша, вспомнив вдруг, что именно такая характеристика периодически украшала дом Памфилия в Ротомагусе.
Шутка его, однако, явно пришлась не к месту: Флавия покривила губы, однако вслух ничего не сказала, а лишь попросила, чтобы Юний заранее предупредил о своем приходе через привратника.
– Видишь ли, тебе совсем ни к чему встречаться с Памфилием или с Сильвией, – с любезной улыбкой пояснила Флавия. – Обязательно предупреди, хорошо?
– Хорошо, – радостным шепотом отозвался Рысь.
– Хорошо! – повторял он уже потом, на ложе, в своей каморке. – До чего же хорошо жить!
Глава 9
Осень – зима 226 г. Рим
МОДА, ДЕВУШКА, КИНЖАЛ
Будь опрятен и прост. Загаром на Марсовом поле
Тело покрой, подбери чистую тогу под рост, Мягкий ремень башмака застегни нержавою пряжкой,
Чтоб не болталась нога, словно в широком мешке;
Не безобразь своей головы неумелою стрижкой…
Дом Памфилия Руфа на виа Лата нельзя было бы назвать новым даже при всем желании польстить хозяину. Большое просторное здание, построенное лет пятьдесят назад каким-то разбогатевшим на морских перевозках вольноотпущенником-нуворишем, впоследствии быстро разорившимся, без должного пригляду обветшало, штукатурка местами потемнела, а кое-где и осыпалась, и теперь нанятые сенатором маляры активно наводили порядок. Изнутри же дом выглядел гораздо представительнее – пол и стены атриума были выложены разноцветной мозаикой, вокруг наполненного прозрачной водой бассейна выстроились мраморные статуи, в основном греческие, приобретенные сенатором у перекупщиков за очень большие
