деньги. Крышу галерей-портиков поддерживали разноцветные колонны с позолоченными капителями. Вообще позолота была повсюду – и на полу, и на стенах, и на постаментах колонн. Кажется, если б мог, Памфилий позолотил бы и кошку, трущуюся сейчас об ноги только что вошедшего юноши.
– Аве, Юний! – вышла навстречу ему Флавия. – Проходи, чего встал?
– Аве, – Юний с улыбкой поздоровался и вслед за девушкой поднялся на второй этаж.
– Это мой кабинет, – кивнула Флавия на дверной проем, естественно, позолоченный. – Подожди, я отдам распоряжения слугам.
Девушка прошла по коридору вперед, судя по запахам, к кухне – стройная, легкая, в изумрудной, под цвет глаз, тунике и невесомом полупрозрачном покрывале какого-то необычного тепло-желтого цвета с вытканным рисунком в виде розовато-алых цветов.
Полюбовавшись на Флавию, Рысь, не дожидаясь ее, заглянул в комнату – кабинет, как важно назвала ее молодая хозяйка. Три, словно в таблиниуме, ложа, расставленные вокруг небольшого дубового столика с позолоченными краями и ножками, полки с разноцветными небольшими кувшинчиками, тяжелые занавеси из синей бархатной ткани, светильники на треногах, скупо освещавшие юное создание женского пола, безмятежно развалившееся на ложе.
– Это Кассия, – неслышно подойдя сзади, шепнула Флавия. – Моя лучшая подруга. Ну, что ты встал? Входи же!
Кассия – белокурая, вернее, тщательно высветлившая волосы девушка – на вид казалась даже моложе хозяйки. Маленькие холеные руки ее были украшены многочисленными кольцами, золотые браслеты перемежались серебряными, что даже на неискушенному в моде Юнию показалось безвкусным. Об одежде Кассии следовало сказать особо. Это была даже не туника, а длинное, чрезвычайно узкое платье из блестящей парчи, поверх которого была небрежно наброшена узорчатая, такая же блестящая пелерина, так что девушка имела вид сверкающей статуи, покрытой золотом и серебром. Богато, ничего не скажешь, но вряд ли пристойно.
– А, это и есть твой знаменитый друг-гладиатор? – тоненьким манерным голоском поинтересовалась Кассия. Покрытое толстым слоем пудры лицо ее с тщательно подведенными бровями и напомаженным ртом было каким-то неживым, кукольным.
И такою же кукольной оказалась беседа. Флавию, похоже, даже и не особо интересовала судьба давнего друга, как, естественно, и Кассию, – обе увлеклись, обсуждая наряды и каких-то совсем не знакомых Юнию лиц, судя по всему, представителей «золотой молодежи». Услыхав, что Юний больше не выступает на арене, гостья быстро потеряла к нему всякий интерес и защебетала о чем-то, по ее мнению, более заслуживающем внимания:
– О, ты знаешь, Флавия, я вчера была в гостях у Марцеллы, ой, как все было красиво – у них в доме столько золота, все статуи позолоченные. Марцелла, правда, говорит, что они золотые, но ведь врет, сучка такая! А брат, брат ее, Марциан, о, сама любезность и так хорошо разбирается в моде.
– Говорят, он любит мужчин, – осторожно заметила Флавия.
Кассия захохотала и замахала руками:
– Ну и что? Подумаешь, любит мужчин, и что здесь такого? Я вовсе не собираюсь спать с ним, что, ты думаешь, мне не с кем спать? Позавчера вот познакомилась на римском форуме с одним парнем, у него такой портшез, весь блестящий, занавески парчовые, а кругом все золото, золото, чернокожие носильщики тоже в золотых ошейниках и браслетах, я, как только увидела, так сразу и поняла: их хозяин – человек стоящий, какой-нибудь дурак в таких носилках передвигаться не будет, не по карману ему, дураку. Ну, так вот, о чем это я?
– Да парня ты какого-то встретила на форуме, – напомнила Флавия.
– Ах да, ах да, – снова защебетала гостья, – он оказался таким славным, это парень, настоящий самец – мы занимались с ним любовью до полудня, о, как это было славно, правда-правда, а потом он подарил мне ожерелье, вернее, обещал подарить, такое все красивенькое, из крупных жемчужин, а вокруг него – золото, золото. Ой, так красиво!
– Так он все-таки подарил тебе ожерелье?
– Нет. – Кассия захлопала глазами. – Но обещал, что подарит.
– А как зовут этого парня? – осмелился поддержать беседу Рысь, изо всех сил делая вид, что ему это очень интересно.
– Как зовут? – Гостья изумленно подняла брови домиком. – Да не знаю я, как его зовут. Он говорил, наверное, да я не запомнила, вот еще, запоминать, и так скоро объявится, больно надо запоминать всякие там имена…
– Он блондин, или брюнет, или, может быть, рыжий? – не отставал юноша, которого, честно сказать, Кассия уже успела достать своей болтовней. И ведь так трещала, сорока, что и слова никому не давала сказать: золото, золото. И зачем только Флавия ее пригласила?
– Он… – гостья замялась. – Туника у него из хиосской ткани, такой прозрачненькой, знаете, голубой, а сверху лацерна – зеленая, с золотыми листиками, а сандалии все из белой кожи, а…
– А что ты скажешь насчет Лумидии? – незаметно толкнув Юния локтем, Флавия пришла на помощь подруге.
– А что про нее сказать? – усмехнулась та. – Ну и дура! Это ж надо, выйти замуж так неудачно. Куда только родители ее смотрели?
– Она ж сирота! А муж ее, говорят, красивый и добрый парень.
– Красивым должен быть любовник, а не муж, – неожиданно здраво рассудила Кассия. – Муж должен быть богатым, всенепременно богатым… Эх, и повезло же тебе, Флавия!
Последняя фраза не очень-то понравилась Рыси, учитывая тот контекст, в котором она была произнесена. Только что шла речь о богатом муже, и тут же, сразу, о каком-то везении Флавии. Она собралась замуж? Впрочем, а почему бы и нет? Наверняка Памфилий Руф успел подобрать для приемной дочери какого-нибудь богатого нобиля, куда уж ему, Рыси, разве нищий вольноотпущенник – хорошая пара для красивой и умной девушки из небедной семьи?
