– Да папенька все, сатир старый… Этот, мол, вор, тот взяточник, а вон тот вообще вольноотпущенник, с такими родниться – семью позорить. Так и просидишь в девках! А ведь мне уже шестнадцать – уходит молодость. Ну-ка… – Девушка неожиданно повернулась к Рыси спиной. – Видишь там, на платье, завязки?
– Ну.
– Развяжи! – попросила Кассия. – Только смотри не порви, осторожней.
– Как, до конца развязывать?
Девчонка пожала плечами:
– Ну конечно!
Усмехнувшись, юноша быстро развязал шелковые шнурки, и верхняя часть платья упала с худеньких плеч девушки, обнажив спину.
– Ну как? – Ничуть не стесняясь, Кассия повернулась и погладила себя по животу. – Я еще могу кому-то понравиться?
– Можешь.
– А тебе? Я тебе нравлюсь? – Девушка вдруг обхватила Юния за плечи, крепко прижавшись к ему грудью.
– В общем да, – чувствуя под руками нежное гибкое тело, выдавил из себя Рысь.
– Тогда люби меня прямо здесь! – Кассия поцеловала его в губы, увлекая за собою на ложе. – Давай же, давай, – шептала она. – Сорви с меня платье, ну же!
– А Флавия? – юноша вдруг смутился. – Как же она?
– Флавия – моя подруга. – Гостья округлила глаза. – И, конечно же, не будет против, а может, и сама присоединится к нам.
– Нет уж, – сглотнул слюну Юний. – В таком случае давай-ка лучше ее подождем. – Он закрыл глаза, чтобы не видеть зовущего, бесстыдно оголенного девичьего тела, и услышал лишь презрительный смех.
– Ну, как хочешь. – Оттолкнув его, Кассия скривила губы, белое кукольное личико ее исказила злобная гримаса. Она открыла рот, видимо, чтобы произнести какое-нибудь гнусное ругательство, принятое в среде «золотой молодежи», однако не успела – вошла Флавия.
– Сейчас принесут угощение, – с улыбкой сказала она и тут же вскинула брови. – Что с тобой, Кассия?
– Твой дружок не очень-то хотел оказать мне любезность, – обиженно бросила гостья. – Не знаю, может, он вообще любит мальчиков?
– Да брось ты дуться! – Флавия засмеялась. – Давай-ка обедать.
– А что, уже полдень? – встрепенулась Кассия. – Однако сейчас притащится домой папенька. Пора уходить. – Девушка засобиралась. – Флавия, позови раба помочь мне одеться.
– Зря ты ее обидел. – Проводив гостью, Флавия вернулась к Рыси. – Кассия – славная девушка и моя лучшая подруга.
– Настолько лучшая, что я мог спокойно разделить ложе с вами обеими? – мрачно усмехнулся Юний.
– А что тут такого? – Девушка улыбнулась. – Знаешь, Юний, Рим – это вовсе не провинция, здесь многое в порядке вещей.
– Вижу, тебе это нравится!
– Конечно! И ты знаешь, я наконец выхожу замуж.
– Поздравляю. – Рысь поднялся на ноги. – Засим разреши откланяться.
– Ну уж нет! – Вскочив, Флавия удержала его за плечи. – Садись, мне так приятно тебя видеть, честно! А тебе?
– Ну… – юноша замялся. – Тоже.
– Раз так, тогда поцелуй меня! – распорядилась девушка, и Юний поспешно исполнил ее просьбу.
– Не так, – на миг отрываясь от его губ, прошептала Флавия. – Крепче! Постой-ка…
Поднявшись на ноги, она быстро сбросила с себя всю одежду и прошлась по комнате с лукавой улыбкой. Рысь откровенно залюбовался ею. Со дня их последней встречи девушка заметно похорошела, линии ее тела по-женски округлились, стали более плавными, налилась грудь.
– Что же ты лежишь? – усевшись на ложе, рассмеялась девушка. – Раздевайся!
Они наслаждались друг другом долго, почти полдня. Где были в это время Памфилий и его развратная супруга, Юний не спрашивал, а Флавия не говорила, видимо, не считала нужным.
– Знаешь, я выхожу замуж. – Откинувшись на подушки, девушка положила себе в рот крупную виноградину, оторвав ее от лежащей на серебряном блюде грозди. – Мой будущий муж – противный старик, но богатый и знатный.
«Что же ты за такого выходишь?» – хотел было спросить Юний, но сдержался. Он уже давно не был таким наивным и глупым юношей, как когда-то, и хорошо знал, что брак в Риме – вовсе не дело жениха и невесты, их желания тут никто не спрашивает, впрочем, как и почти везде. Род роднится с родом, семья – фамилиа – с семьей. А понравятся ли друг другу молодые, не столь важно. Стерпится – слюбится. А если муж стар, так можно завести любовника, и даже не одного, а может, купить несколько красивых рабов, если, конечно, муж их потерпит. Наверное, потерпит – куда он денется?
