Мелкие боги

средний тоже чуть больше и заостренный. Детский рисунок черепахи.

– Он отправится в Эфеб, – сказала одна из масок. – Не посмеет не поехать. Реку истины следует перекрыть у самого истока, дабы остановить воду.

– Стало быть, мы должны успеть вычерпать из реки все, что возможно, – промолвила другая маска.

– Скорее, нам следует убить Ворбиса!

– Только не в Эфебе. Это должно произойти здесь. Чтобы люди знали. И случится это, когда мы наберем силу.

– А мы когда-нибудь ее наберем? – спросила маска, и ее владелец нервно хрустнул суставами.

– Даже крестьяне чувствуют, что творится нечто странное. Истину не остановить. Запрудить реку истины? Возникнут течи огромной силы. Помните брата Мурдака? Ха! Убит в Эфебе, как сказал Ворбис.

– Один из нас должен отправиться в Эфеб и спасти Учителя. Если он действительно существует.

– Существует, ведь его имя написано на книге.

– Дидактилос. Странное имя. Знаете, оно означает «двупалый».

– Его, должно быть, весьма почитают в Эфебе.

– Доставьте его сюда, если такое возможно. И привезите Книгу.

Одна из масок выглядела крайне нерешительно. Снова защелкали суставы.

– Но сплотится ли народ вокруг… обычной книжки? Народу нужно больше, чем просто книга. Это же крестьяне. Они не умеют читать.

– Зато умеют слушать!

– А если и так… Им нужно показать… Нужен символ…

– У нас есть символ!

Все фигуры в масках инстинктивно повернулись к изображению на стене, почти незаметному в тусклом свете костра, но выгравированному в их умах. Они с благоговением взирали на истину, которая зачастую так поразительна.

– И все-таки Черепаха Движется!

– Черепаха Движется!

– Черепаха Движется!

Вождь людей в масках кивнул.

– А сейчас, – промолвил он, – бросим жребий…

Великий Бог Ом разгневался – или, по крайней мере, предпринял энергичную попытку взъяриться. Но гнев наотрез отказывался подниматься выше чем на один дюйм от поверхности земли, поэтому бог очень быстро достиг предела.

Тогда Ом молча проклял жука – но с тем же успехом можно было таскать воду в решете. Проклятие никакого действия не возымело. Жук, тяжело ступая, удалился.

Затем бог проклял дыню до восьмого колена – опять ничего. Он напрягся изо всех сил и попробовал наслать на нее бородавки. Дыня лежала себе на грядке, продолжая тихонько зреть.

Он попал в крайне затруднительное положение, и мир не замедлил воспользоваться этим – какое коварство! Ничего, вот когда Ом вновь обретет прежнюю форму и могущество – о да, тогда он Предпримет Шаги. Племена Жуков и Дынь пожалеют о том, что были созданы. И что-нибудь особо ужасное случится со всеми орлами на свете. И… и появится новая заповедь, касающаяся выращивания салата…

Когда наконец вернулся тот тупоголовый паренек, ведя за собой восково- бледного мужчину, Великий Бог Ом не испытывал ни малейшей наклонности шутить. Да и вообще, с точки зрения черепахи, самый красивый человек представляет собой лишь пару огромных ног, далекую заостренную голову плюс где-то там же, наверху, располагаются крайне неаппетитные ноздри.

– Это еще кто? – прорычал Великий Бог Ом.

– Это брат Нюмрод, – ответил Брута. – Наставник послушников. Он занимает весьма важное положение.

– Я что, велел тебе притащить сюда какого-нибудь старого жирного педераста?! – взорвался голос в его голове. – За это твои глаза будут насажены на огненные стрелы!

Брута опустился на колени.

– Я не могу обратиться к самому верховному жрецу, – вежливо ответил он. – Послушников пропускают в Великий Храм только в особых случаях. Если меня поймают, квизиция сурово накажет меня за Ошибки в Поведении. Это Закон.

– Тупой дурень! – закричала черепаха.

Нюмрод решил, что настало время вмешаться.

– Послушник Брута, – сурово промолвил он, – почему ты разговариваешь с этой черепашкой?

– Ну, потому… – Брута замялся. – Потому, что она разговаривает со мной…

Брат Нюмрод опустил взгляд на торчащую из панциря одноглазую голову.

Вообще-то, он был добрым человеком. Иногда дьяволы и демоны поселяли в его голове дурные мысли, но наружу он их не выпускал, а потому никак не заслуживал быть названным так, как назвала его черепаха, – впрочем, даже если бы он услышал эту характеристику, то скорее всего решил бы, что так называется какой-нибудь недуг ног. Брат Нюмрод прекрасно знал, что можно слышать голоса демонов и иногда богов. Но черепашьи голоса – это что-то новенькое. Он даже испытал к Бруте некую жалость – в принципе, паренек совершенно безвреден, туповат, конечно, зато безропотно выполняет все, о чем ни попросишь. Юные послушники частенько отправляются чистить выгребные ямы и клетки быков, причем абсолютно добровольно – из-за странной веры в то, что святость и благочестие каким-то мистическим образом связаны с пребыванием по колено в дерьме. Добровольцем Брута никогда не вызывался, но выполнял подобные работы вовсе не ради того, чтобы произвести впечатление, а потому, что их ему поручали. И вот, паренек уже начал с черепахами разговаривать…

– Думаю, мне следует сказать тебе об этом, Брута… Это не совсем те голоса, о которых я упоминал.

– Неужели вы ничего не слышите?

– Ничегошеньки, Брута.

– Черепаха сказала мне, что на самом деле… – Брута замялся. – Сказала мне, что на самом деле она – это Великий Бог Ом.

Выпалив фразу, Брута сжался. За такие слова бабушка непременно ударила бы его чем-нибудь тяжелым.

– Понимаешь, Брута, – промолвил брат Нюмрод, слегка подергиваясь, – такое иногда происходит с Призванными церковью молодыми людьми. То есть ты был Призван, а стало быть, ты услышал глас Господа, верно? Гм-м?

Брута не понял метафору. Что он точно слышал, так это глас своей бабушки. Он скорее был Послан, чем Призван. Тем не менее, Брута кивнул.

– А учитывая… твои увлечения, вполне естественно, что ты решил, будто слышишь, как с тобой разговаривает сам Бог.

Черепаха вновь принялась скакать, словно мячик.

– Да как ты смеешь! Я поражу тебя молнией! – вопила она.

– Я считаю, что лучшее лекарство – это физические упражнения, – продолжал брат Нюмрод. – И много холодной воды.