не совершают ничего предосудительного по
Очередь медленно двигалась, и Ваймс со свитой почти уже добрался до короля. Перехватив топоры поудобнее, гномы-охранники воззрились на Детрита. Однако тролль как будто не заметил этого.
– А енто место даже покультурнее Оперы будет, – произнес он, почтительно оглядывая пещеру. – Енти канделябры весят не меньше тонны.
Он поднял руку, провел ладонью по шее, потом посмотрел на свои пальцы.
Ваймс задрал голову. Что-то теплое, похожее на маслянистую каплю дождя, упало ему на щеку. Смахивая ее, он вдруг заметил, как мелькнула какая-то тень…
Далее все происходило в замедленном темпе. Время текло как патока, и Ваймс словно бы наблюдал за самим собой со стороны. Вот он увидел, как грубо отталкивает Шельму и Сибиллу, как что-то кричит хрипло, потом бросается к королю, подхватывает гнома на руки, а чей-то топор наносит звонкий удар по его кирасе.
Затем он катится по полу с разъяренным гномом в объятиях, а канделябр продолжает падать в облаке свечного пламени, но вдруг появляется Детрит и вскидывает вверх свои лапищи. Глазами тролль меряет расстояние: все ли правильно…
На краткий миг воцарилась полная тишина, и все присутствующие как будто замерли, глядя на тролля, который пытался поймать падающую гору огня. А потом законы физики начали действовать снова, и все исчезло в облаке гномов, обломков, расплавленного воска и горящих, летящих во все стороны свечей.
Очнулся Ваймс в темноте. Чуть поморгав, он коснулся пальцами глаз, убеждаясь в том, что они действительно открыты.
Он резко сел, жахнулся головой о какой-то камень и тут же увидел долгожданный свет – в глазах заплясали желтые и лиловые злобные огоньки, заполнившие все поле зрения. Он даже вынужден был снова прилечь, чтобы огоньки пропали.
Слегка отдышавшись, он произвел инспекцию личного имущества. Плащ, шлем, меч и доспехи исчезли. Он лежал в рубашке и бриджах. Холодно не было, но воздух обладал какой-то липкой влажностью, которая пробирала до костей.
Итак…
Он не знал, сколько времени ушло на ощупывание камеры, потому что ее пришлось именно ощупывать. Он двигался дюйм за дюймом, размахивал руками перед собой, как человек, овладевающий очень медленными приемами боя с темнотой.
Полагаться на органы чувств он не мог. Ваймс очень осторожно прошел вдоль одной стены, затем – вдоль другой, за которой последовала стена, в которой обнаружилась небольшая дверь с ручкой, и наконец он вернулся к стене с каменным ложем, на котором он некоторое время назад очнулся.
Задача усложнялась тем, что все это Ваймс вынужден был проделывать, опустив голову на грудь. Он был не очень высоким человеком, в противном случае проломил бы себе череп, когда попытался спросонья сесть.
Не имея ничего под рукой, Ваймс измерил камеру патрульными шагами. Он совершенно точно знал, сколько времени уходит на то, чтобы дойти таким шагом от Бронзового моста до дома. Сначала он немного запутался в расчетах, но в итоге все же определил, что площадь камеры составляет примерно десять квадратных футов.
Вопить и звать на помощь Ваймс не стал. Он был в камере. Значит, кто-то посадил его в эту камеру. И кто бы это ни был, вряд ли его интересовала точка зрения Ваймса на сей счет.
Добравшись на ощупь до каменной плиты, он опять лег. В кармане что-то брякнуло.
Похлопав по бокам руками, Ваймс достал то, что на ощупь и на звук очень напоминало коробок спичек. Спичек оставалось только три.
Таким образом, ресурсы: одежда, которая была на нем, и три спички. Теперь нужно выяснить, что происходит.
Он помнил падающий канделябр. А еще ему
Сейчас у него болела не только голова, но и спина, там, где кираса отразила удар топора. Вспомнив об этом, Ваймс пережил прилив национальной гордости. Анк-морпоркские доспехи выдержали удар! Да, конечно, скорее всего, эти самые доспехи были выкованы в Анк-Морпорке убервальдскими гномами из убервальдской же стали. И тем не менее доспехи были анк-морпоркскими.
На сделанной в Убервальде плите лежала подушечка, которая едва слышно звякнула, когда Ваймс повернул голову. Очень странный звук, как-то не ассоциирующийся с перьями…
Ваймс нащупал в темноте подушку и, прибегнув к помощи зубов, наконец разорвал плотную ткань наволочки.
Если то, что он вытащил из наволочки, некогда было частью птицы… в общем, не хотел бы он повстречаться с такой пичужкой. На ощупь предмет очень напоминал однозарядный арбалет Иниго. Палец, крайне осторожно всунутый в трубку, подсказал, что арбалет взведен.
«Всего один выстрел, – вспомнил Ваймс. – Но о том, что он у тебя есть, противник даже не подозревает… С другой стороны, вряд ли эту штуку в подушку засунула зубная фея, разве что в последнее время ей попадались особо непослушные детишки».
Ваймс спрятал арбалет обратно в наволочку и вдруг заметил приближавшийся свет. Он был очень тусклым, но позволил различить, что в двери имеется забранное решеткой окошко. За окошком возникли какие-то неясные силуэты.
– Вы очнулись, ваша светлость? Весьма своевременно.
– Ди?
– Он самый.
– Вы пришли сообщить мне, что произошла ужасная ошибка?
– Увы, нет. Хотя лично я убежден в вашей полной невиновности.
– Правда? Я тоже, – пробурчал Ваймс. – На самом деле, я настолько убежден в собственной невиновности, что даже не подозреваю, в чем меня обвиняют! Выпустите меня, а не то…
– …А не то, боюсь, вам придется остаться здесь, – перебил Ди. – Это очень крепкая дверь, и вы не в Анк-Морпорке, ваша светлость. Конечно, я при первой же возможности сообщу вашему лорду Витинари о том, что вы попали в затруднительное положение, но, насколько я знаю, клик- башня была сильно повреждена…
– Мое
– Имеются некоторые… противоречия.
– Кто-то умышленно уронил канделябр!
– Да, несомненно. Как оказалось, это был один из сотрудников вашего посольства.
– Вы сами знаете, что это ерунда! Детрит и Задранец находились рядом со мной, когда…
– Господин Сепаратор относится к вашим сотрудникам?
– Он… Да, но… Я… Он не стал бы…
– Насколько мне известно, в Анк-Морпорке существует некая Гильдия Наемных Убийц, – спокойно сказал Ди. – Поправьте меня, если я не прав.
