Вор Времени

требуются сотни лет подготовки! И никто не может заставить Удлинители встать на цыпочки и плясать под свою дудку, после того как в первый раз увидит их! Думаешь, я сумасшедший, не правда ли? Сирота, странные возможности… кто ты, черт тебя дери, такой? Мандала знает тебя! Ну, я просто смертный, и все, что знаю, так это будь я проклят, если позволю еще раз уничтожить этот мир! Так помоги же мне! Чем бы ты ни обладал, мне нужно это сейчас! Используй это!

Он отпустил его и отступил назад. На его лысой голове пульсировала вена.

— Но я не знаю, что я могу…

— Так выясни это!

тик

Протокол. Правила. Прецедент. Способы вести дела. Вот, как мы всегда работали, думала Леди ЛеГион. Это и то должно соответствовать тому. Это всегда было нашей силой. И я не знаю, может ли это стать слабостью?

Если бы взгляды могли убивать, от доктора давно бы Хопкинса осталось пятно на стене. Ревизоры следили за каждым его движением, как кошка следит за новой породой мышки.

Леди ЛеГион была воплощена намного раньше остальных. Время может изменить тело, особенно, если вам не приходилось иметь его раньше. Она бы не стала глазеть на него и кипеть от злости. Она бы вбила бы его в землю. Что значит всего один человек?

Она осознала, с некоторым удивлением, что ее мысли были мыслями человека.

Но у остальных еще молоко на губах не обсохло. Они пока не знают о раздвоении, которое придется пережить в теле человека. Пока они только осознали, как тяжело думать, находясь внутри маленького темного мирка позади глаз. Ревизоры решают что-то в согласии с тысячами, миллионами других Ревизоров.

Рано или поздно им придется научиться думать самостоятельно. Это займет некоторое время, потому что сначала, они попытаются учиться друг у друга.

В настоящий момент они с величайшей подозрительностью разглядывали чайный поднос Игора.

— Распитие чая — это протокол, — сказала Леди ЛеГион. — Мне придется настоять.

— Это правда? — Рявкнул мистер Белый на доктора Хопкинса.

— О, да, — сказал доктор. — Обычно, с имбирным бисквитом, — с надеждой добавил он.

— Имбирный бисквит, — повторил мистер Белый. — То есть темно-красной окраски?

— Да, фэр, — сказал Игор. Он кивнул на тарелку на подносе.

— Я бы хотела попробовать имбирный бисквит, — вызвалась мисс Красная.

«О, да, — подумала Леди ЛеГион. — Пожалуйста, попробуй имбирный бисквит».

— Мы не едим и не пьем! — грубо одернул ее мистер Белый. Он с величайшим подозрением глянул на Леди ЛеГион. — Это может вызвать неадекватность мышления.

— Но это обычай, — сказала Леди ЛеГион. — Игнорировать протокол, значит, привлекать внимание.

Мистер Белый медлил. Но он умел быстро приспосабливаться.

— Это против нашей религии! — сказал он. — Точно!

Это был невероятный прорыв. Это была изобретательность. И он сам дошел до этого. Леди ЛеГион была впечатлена. Ревизоры пытались понять религию, потому что во имя нее было сделано так много бессмысленного. Плюс она может найти предлог любой причуде. Геноциду, например. По сравнению с этим невыпитая чашка чая была ничем.

— Да, действительно! — сказал мистер Белый, оборачиваясь к остальным Ревизорам. — Разве неправда?

— Да, неправда. Действительно! — в отчаянии произнесла мисс Зеленая.

— О? — сказал доктор Хопкинс. — Не знал, что существует религия, которая запрещает чай.

— Да! — сказал мистер Белый. Леди ЛеГион почти слышала, как в его мозгу крутятся шестеренки. — Это… да, это напиток… верно… напиток… очень плохих ужасно непочитаемых богов. Это… верно… эта заповедь нашей религии… да… предписывает остерегаться и имбирных бисквитов.

На его лбу выступил пот. Для Ревизора это была изобретательность на гране фантастики.

— И еще, — медленно продолжал он, словно читал с листа невидимого для всех остальных. — Наша религия… точно!.. наша религия требует, чтобы часы были заведены немедленно! Потому… кто может знать, когда пробьет их час?

Вопреки собственному желанию, Леди ЛеГион едва не захлопала в ладоши.

— Кто, в самом деле? — сказал доктор Хопкинс.

— Я, я абсолютно согласен, — сказал Джереми, который не сводил глаз с Леди ЛеГион. — Я не понимаю, кто вы… зачем весь этот спор… я не понимаю, почему… о, боги… у меня болит голова…

Доктор Хопкинс подскочил, пролив чай, и залез в карман своего пиджака.

— Таквышлочтояпроходилмимоаптекиподорогесюда… — на одном дыхании пробормотал он.

— Кажется, сейчас не время заводить часы, — сказала Леди ЛеГион, незаметно продвигаясь к скамейке. Там все еще заманчиво лежал молоток.

— Я вижу маленькие вспышки, доктор Хопкинс, — торопливо проговорил Джереми, глядя в пространство.

— Только не вспышки! Только не вспышки! — пробормотал доктор Хопкинс. Он схвати ложку с подноса, уставился на нее, выкинул, вылил чай из кружки, открыл бутыль с голубой микстурой, отбив ее горлышко о край скамейки, и налил полную чашку, немало пролив в спешке.

Молоток был всего в дюйме от руки Леди ЛеГион. Она не осмеливалась оглянуться, но она чувствовала, что он там. Пока Ревизоры глядели на трясущегося Джереми, она позволила руке скользнуть к нему. Ей даже не придется двигаться. Быстрый удар решит все дела.

Она смотрела, как доктор Хопкинс пытается приложить чашку к губам Джереми. Юноша закрыл лицо руками и оттолкнул чашку, пролив лекарство на пол.

В этот момент пальцы Леди ЛеГион сомкнулись на рукоятке. Она выбросила руку вперед и метнула молот прямо в часы.

тик

Война для слабой стороны шла из рук вон плохо. Их позиция была неверной, тактика ошибочной, стратегия безнадежной. Красная армия прорвала фронт по всей длине, рассеяв бегущие остатки побежденных Черных батальонов.

Здесь не было места им обоим, по крайней мере, на этой лужайке…

Смерть нашел Войну среди стеблей травы: он наслаждался мельчайшими