— Да. Я лишь надеюсь, мы встретим кого-нибудь из наших по дороге. Пусть это будет тебе уроком, парень. Нет никаких правил. Только не в том случае, когда в ход идут ножи. Ты сбиваешь его с ног, по возможности тихо и стараясь не поранить его, но сбиваешь на землю. Он идет на тебя с ножом, ты бьешь его дубинкой по руке. Он идет с кулаками, ты бьешь коленом, или ботинком, или шлемом. Твоя задача — сохранить мир. И ты возвращаешь мир настолько быстро, насколько можешь.
— Да, сэр. Но будут проблемы, сержант.
— Чистый арест. Даже копы должны повиноваться закону, каким бы он ни был…
— Да, сержант, но я хотел сказать, что проблемы начнутся прямо сейчас, сержант.
Они не дошли и до конца улицы, как появилось несколько фигур. Они выглядели как люди с вполне определенной задачей; было что-то в том, как они стояли у дороги, и, разумеется, случайный блеск оружия тоже давал определенные намеки. Маленькие дверки темных фонарей раскрывались со щелчком.
Конечно же, он не был один, ругал себя Ваймс. Его задачей было лишь следить за домом, а когда все зайдут — подозвать остальных. Их, должно быть, с дюжину. Да из нас котлету сделают![9]
— Что делать будем, сержант? — прошептал Сэм.
— Звони в свой колокольчик.
— Но они заметили нас!
— Звони в этот чертов колокольчик, хорошо? И продолжай идти! И звони, не переставая!
Неназываемые расступились, а Ваймс, подходя к ним, заметил несколько фигур в тупиках улиц позади него. Именно так все и будет. Они станут действовать точно как те грабители на Лепешечной улице и будут вежливо беседовать, говоря взглядом, эй, наши дружки прямо за твоей спиной, и мы знаем, что ты это знаешь, и нам нравится смотреть, как ты притворяешься, что это всего лишь дружеская беседа, зная, что в любой момент можешь получить по почкам. Мы чувствуем твою боль. И нам это нравится…
Он остановился. А иначе бы врезался в кого-нибудь. По всей улице люди, разбуженные колокольчиком, открывали окна и двери.
— Добрый вечер, — произнес он.
— Добрый вечер, ваша светлость, — раздался голос. — Приятно встретить старого друга?
Ваймс застонал. Самое худшее, что могло случиться, все же произошло.
— Карцер?
— Точнее, сержант Карцер. Забавно, как все обернулось, а? Из меня, оказывается, вышел неплохой коп, хаха. Мне выдали новый костюм, меч и двадцать пять долларов в месяц, так-то. Парни, именно о нем я вам и рассказывал.
— Почему ты зовешь его «ваша светлость», сержант? — спросила одна из темных фигур.
Карцер не отрывал взгляда от лица Ваймса.
— Это шутка. Там, откуда мы с ним прибыли, все звали его герцогом, — ответил он. Ваймс заметил, как он опустил руку в карман. И достал оттуда что-то, сверкнувшее медью. — Это было что-то вроде клички, а… Герцог? Пусть парень прекратит звонить в этот чертов колокольчик, хорошо?
— Хватит, младший констебль, — пробормотал Ваймс. Шум уже сделал свое дело. Эта маленькая стычка не пройдет незамеченной. Не то чтобы зрители бы как-то повлияли на Карцера. Он мог запросто заколоть вас посреди переполненного зала, а потом осмотреться вокруг и спросить «Кто? Я?» Но людей за его спиной это раздражало, точно тараканов, раздумывающих, когда же погасят свет.
— Не беспокойся, Герцог, — сказал Карцер, одевая на руку медный кастет, — я рассказал парням о нас с тобой. Как мы, ха, прошли весь этот путь и все прочее, хаха.
— Мда? — хмыкнул Ваймс. Этот ответ не был самым лучшим, но Карцер определенно хотел поговорить. — А как ты стал сержантом, Карцер?
— Я услышал, что им нужны копы с новенькими идеями, — отозвался Карцер. — И сам капитан Каченс провел со мной собеседование и сказал, что я, вне сомнений, честный человек, которому просто не везло. И измерил меня своим штангенциркулем, и линейкой, и жометрией, и сказал, что все подтвердилось, и что я вовсе не преступник. Все дело в моем окружении, так он сказал.
— Ты что же, имеешь в виду те трупы, которые появляются вокруг тебя? — переспросил Ваймс.
— Это было неплохо, Герцог, хаха.
— И у тебя были какие-то идеи, так ведь?
— Ну, одна из них ему приглянулась, — ответил Карцер, сузив глаза. — Оказалось, что он не знает о приемчике с имбирным пивом.
Приемчик с имбирным пивом. Ну, насчет того, как бутылка закрывается жестяной крышкой. В те времена палачи не знали этого приемчика, а Карцер рассказал о нем такому маньяку, как Каченс.
— Приемчик с имбирным пивом, — повторил Ваймс. — Отлично, Карцер. Ты именно то, что и нужно Каченсу. Настоящий ублюдок.
Карцер ухмыльнулся, будто только что получил маленький приз.
— Ага, я уже рассказал им, как ты преследуешь меня из-за кражи буханки хлеба.
— Да ладно, Карцер, — вздохнул Ваймс. — Это не твой стиль. Ты никогда в жизни не воровал буханки хлеба. Убить пекаря и украсть булочную — в этом весь ты.
— А он забавный, а? — кивнул Карцер на Ваймса, подмигивая своим людям. И вдруг одним движением он развернулся и ударил человека, стоящего за ним, в живот. — Никогда не называй меня на «ты», — прошипел он. — Только «вы», понял?
Человек стонал на земле.
— Стало быть, да, хаха, — хмыкнул Карцер, возвращая кастет в карман. — Итак, дело в том… Герцог… что у тебя мой человек, так что, как насчет передать его нам и разойтись по- хорошему?
— Что случилось, сержант?
Голос доносился из-за спины Ваймса. Он обернулся. Виглет и Скаттс. Они выглядели как недавно бежавшие люди, но теперь старавшиеся изобразить беспечную важную походку. Но, стоило им заметить Неназываемых, как она тут же стала менее беспечной и еще менее важной.
Отчаянный звон колокольчика. Именно так все и было раньше. Любой полисмен, услышав это, обязательно поспешит на звук, потому что Офицер был в Беде.
Разумеется, они вовсе не обязаны помогать ему, только если перевес был не в их пользу. Это ведь старая Ночная Стража. Но они, по крайней мере, могли выловить его из реки или же избавить от мучений и устроить достойные похороны.
Раздался гул, и из-за угла показалась дребезжащая громада фургона. На козлах сидел Фред Колон, а констебль Вадди стоял сзади на подножке. Ваймс услышал крики.
— В чем дело, Билл?
— Это Киль и Ваймси, — отозвался Виглет. — Давайте сюда!
Ваймс пытался не смотреть на Карцера, пытался притвориться. Что ничего не произошло, старался притвориться, что мир вдруг не раскололся и не впустил внутрь холодные ветра бесконечности. Но Карцер был умен.
Он перевел взгляд с Ваймса на Сэма.
— Ваймси? — повторил он. — Тебя зовут Сэм Ваймс, мистер?
— Я ничего не скажу, — твердо проговорил младший констебль Ваймс.
