Полли. — Да и где нам искать мудрость? У бога, который ненавидит головоломки и синий цвет? У дурацкой картины, что правит страной? Или у армии, где считается, что упрямство это тоже самое, что и мужество? По сравнению со всем этим, ты всего лишь выбрала неподходящее время!
— Но я не хочу оказаться в Школе, — вставила Бетти. — Они забрали одну девчонку из нашей деревни, и она кричала и отбивалась…
— Так борись! Ведь у тебя есть меч, так? Борись с ними! — и, увидев ужас в лице Бетти, она вспомнила, что говорит отнюдь не с Тонком. — Слушай, если мы выживем, то поговорим с полковником. Он, наверное, сможет помочь. — По крайней мере, может его действительно зовут Джонни, подумала она, может его действительно призвали в армию. Надежда — великая вещь. И она продолжила: — Если мы выберемся из всего этого, то больше не будет никаких Школ и никакой порки. Ни для кого из нас.
Бетти почти что плакала, но ей удалось еще раз улыбнуться.
— А Уоззи еще говорит с герцогиней. Она все изменит!
Полли смотрела на неизменный пейзаж. Вокруг ничего не было, и только в запретной синеве кружил сарыч.
— Не знаю, — произнесла она, — но кто-то там, наверху, присматривает за нами.
В это время года сумерки были коротки. От Блуза не было никаких вестей.
— Я смотрел, пока мог видеть, — говорила Нефрития, пока Шафти готовила рагу. — Среди тех женщын, что вышли, были и те, што зашли утром.
— Ты уверен? — спросил Джекрам.
— Мы можем быть тупымы, сержант, — обиженно произнесла Нефрития, — но у троллей хорошая… э… зри-тело-ная память. А вечером внутрь заходили другие женщыны.
— Ночная смена, — предположила Тонк.
— Ну что ж, он попытался, — заключил Джекрам. — Будем надеяться, он попал в теплую камеру, и они нашли ему пару штанов. Собирайтесь, парни. Мы проберемся на наши линии, и к полуночи вы уже будете нежиться в кроватках.
Полли вспомнила, что она говорила, несколько часов назад, о борьбе. Надо где-то начинать.
— Я хочу еще раз попытаться, — произнесла она.
— В самом деле, Перкс, а? — усмехнувшись, переспросил Джекрам.
— Там мой брат.
— Тогда он в безопасности.
— Он может быть ранен. Я голосую за крепость.
— Голосуешь? — удивился Джекрам. — Боги, это что-то новенькое. Голосование в армии? Кто хочет умереть, парни, поднимем-ка ручки? Кончай с этим, Перкс.
— Я собираюсь попытаться, сержант!
— Нет, не собираешься!
— Попробуй меня остановить! — слова вылетели так быстро, что она даже не успела остановиться. Ну, вот и все, подумала она, весь мир слышал это. Теперь назад пути уже нет. Я спрыгнула со скалы, и теперь осталось лишь лететь вниз.
Лицо Джекрама пару секунд было бесстрастным, а потом он вдруг спросил:
— Кто-нибудь еще голосует за крепость?
Полли взглянула на Шафти, та покраснела.
Но:
— Мы, — произнесла Тонк. Рядом с ней Лофти зажгла спичку и поднесла ее к лицу. Это могло сойти даже за речь.
— И почему же? — спросил Джекрам.
— Мы не хотим сидеть по колено в грязи, — ответила Тонк. — И нам не нравится, когда нами командуют.
— Об этом стоило подумать до того, как вы завербовались, парень!
— Мы не парни, сержант.
— Если я говорю, что вы — парни, значит так и есть!
Ну, во всяком случае, я ведь ожидала этого, подумала Полли. Я проигрывала это сотни раз. Ну что ж…
— Хорошо, сержант, — проговорила она вслух. — Лучше решить все, здесь и сейчас.
— Ууу, а, — театрально выдохнул Джекрам, доставая из кармана табак.
— Что?
Джекрам присел на остатки стены.
— Всего лишь подбавил в разговор чуть-чуть наглости, — ответил он. — Продолжай, Перкс. Говори, что должен. Я знал, что этим все и закончится.
— Вы знаете, что я женщина, сержант, — произнесла Полли.
— Мда. Я бы не доверил тебе и сыр брить.
Они уставились на него. Джекрам раскрыл свой огромный нож и теперь рассматривал жевательный табак, будто ничего интереснее не видел.
— И… э… что вы будете делать с этим? — спросила Полли, чувствуя себя, как в воду опущенной.
— Не знаю. Да и не могу, так ведь? Уж такой ты родилась.
— Вы не сказали Блузу! — воскликнула она.
— Нет.
Полли хотелось выбить этот чертов табак из его руки. Теперь, после минутного удивления, такая реакция казалась даже обидной. Будто бы кто-то открыл дверь прямо перед тем, как ты ударил в нее тараном; и ты вдруг понимаешь, что несешься по зданию, и не знаешь, как остановиться.
— Ну, мы все женщины, сержант, — добавила Тонк. — Как вам это?
Джекрам резал табак.
— И что? — спросил он, уделяя больше внимания своей работе.
— Что? — не поняла Полли.
— Думаете, никто больше не пытался? Думаете, вы — единственные? Думаете, что ваш старый сержант глух, слеп и туп? Вы могли одурачить друг друга, и любой может одурачить руперта, но только не Джекрама. Я не был уверен насчет Маледикта, да и до сих пор не знаю, потому что, кто их знает, вампиров-то? И не уверен насчет тебя, Карборунд, потому что, кому какое дело до тролля? Без обид.
— Раз-умеется, — пророкотала Нефрития. Она заметила взгляд Полли и пожала плечами.
— Не так хорошо замечаю, не слишком многих троллей знаю, — продолжал сержант. — А тебя я раскрыл в первую же минуту, Озз. Что-то в глазах, на сколько я помню. Вроде… ты старалась увидеть, насколько хорошо у тебя получается.
О, дьявол, подумала Полли.
— Э… а пара носок принадлежит вам?
— Мда. Чисто выстиранные носки, должен добавить.
— Я верну их немедленно! — воскликнула Полли, берясь за ремень.
— Всему свое время, Перкс, всему свое время, не надо спешки, — Джекрам поднял руку. — И хорошо выстирай их, пожалуйста.
— Зачем, сержант? — спросила Тонк. — Почему вы не сдали нас? Вы ведь могли сделать это в любое время!
