— Почему вы работаете здесь? — спросила она, когда они зашли в маленькую комнатку с брезентовыми стенами. Большую ее часть занимала шаткая кровать.
— Знаешь, ты выглядишь довольно молодым для подобного типа клиентов, — произнесла Грация.
— Какого типа?
— Святоша Джо, — ответила Грация. — «И что же такая девушка, как ты, делает в подобном заведении?» и тому подобная чушь. Тебе нас жаль? По крайней мере, если кто-то оказывается груб, у нас есть Гарри, и когда он заканчивает с парнем, сообщают полковнику, и ублюдка бросают в тюрьму.
— Да, — кивнула Утешение. — Мы слышали, что мы самые защищенные дамы на двадцать пять миль вокруг. Старушка Смафер не слишком плоха. У нас есть деньги, есть пища, и она не бьет нас, а это больше, чем можно сказать о муже, а сейчас нельзя бродить в одиночку, так ведь?
Джекрам связался с Блузом, потому что у тебя должен быть офицер, подумала Полли. Если же его нет, то тобой займется какой-нибудь другой офицер. А женщине точно так же не хватает мужчины, тогда как сам он — свой собственный хозяин. Брюки. Вот в чем весь секрет. Брюки и пара носок. Я даже не представляла, что все именно так. Одень брюки, и мир изменится. Мы разговариваем иначе. Мы действуем иначе. Смотрю я на этих девчонок и думаю: дуры! Найдите себе брюки!
— Может, вы снимите свою одежду? — предложила она. — Думаю, нам лучше поторопиться.
— Этот точно из Взад-и-Вперед, — улыбнулась Грация, сбрасывая с плеч платье. — Присматривай за своим сыром, Рази!
— Э… а почему это значит, что мы из Взад-и-Вперед? — спросила Полли. Она притворилась, будто расстегивает свою куртку, желая, чтобы было хоть что-то, во что она могла верить, чтобы можно было помолиться о свистке.
— Это потому, что вы всегда помните о деле, — ответила Грация.
И, может быть, кто-то действительно слушал ее. Раздался свист.
Полли схватила платья и побежала, не думая о криках за спиной. Она столкнулась с Шафти, перепрыгнула через стонущего Гарри, увидела сержанта Джекрама, придерживавшего отворот палатки, и вылетела в ночь.
— Сюда! — шикнул Джекрам, хватая ее за воротничок прежде, чем она сделала несколько шагов, и развернул ее. — Ты тоже, Шафти! Вперед!
Он бежал прямо к прачечной, точно воздушный шарик, уносимый ветром, и им оставалось лишь карабкаться следом. В его руках трепались платья. Прямо впереди них, в предательской темноте, виднелся невысокий кустарник. Пошатываясь и спотыкаясь, они добрались до более густых зарослей, где сержант поймал их обеих и толкнул в кусты. Здесь крики и визги были тише.
— А теперь мы просто спокойно пойдем, — шепнул он. — Здесь патрули.
— Они будут нас искать, — прошипела Полли. Шафти пыталась отдышаться.
— Нет, не будут, — ответил Джекрам. — Прежде всего, они побегут на крики, потому что это естес… куда они пойдут… — Чуть дальше Полли услышала новые крики. — И это чертовски глупо. Они должны охранять периметр, а сами собираются на неприятности в лагере. И к тому же, они бегут прямо на свет, так что с ночным зрением будет туго! Будь я их сержантом, я бы задал им трепку! Пошли, — он встал и поднял Шафти на ноги. — Ты в порядке, парень?
— Это было ужасно, сержант! Одна из них положила руку… на… на мои носки!
— Могу поспорить, такое нечасто случается, — ответил Джекрам. — Но вы отлично справились. А теперь мы спокойно пойдем вперед, и никаких разговоров до тех пор, пока я не разрешу, ясно?
Они тащились около десяти минут, обходя лагерь. Они слышали несколько патрулей и, когда взошла луна, увидели еще пару на вершине холма, но Полли понимала, что какими бы громкими не были крики, они были лишь составной частью того звука, что доносился из лагеря. Здесь патрули, может, даже и не слышали их, или, по крайней мере, не хотели получить взбучку от своих командиров.
В темноте она услышала, как Джекрам глубоко вздохнул.
— Ну вот, пожалуй, достаточно далеко. Неплохая работа, парни. Теперь вы истинные Взад-и-Вперед!
— Тому охраннику было очень плохо, — проговорила Полли. — Что вы с ним сделали?
— Видишь ли, я толстый, — начал Джекрам. — А люди не думают, что толстяки могут драться. Они считают нас забавными. Так вот, это неверно. Ударил его в трахею.
— Сержант! — Шафти была напугана.
— Что? Что? Он шел ко мне со своей дубинкой! — оправдывался Джекрам.
— А почему, сержант? — спросила Полли.
— А ты хитрый солдат, а, — отозвался Джекрам. — Хорошо, сознаюсь, я просто вырубил ее, но, честно говоря, я понимаю, когда кто-то просто протягивает мне чертов бокал со снотворным.
— Вы ударили женщину, сержант? — возмутилась Полли.
— Мда, и, может, когда она очнется, она решит, что, если к ней еще раз придет пьяный толстяк, не стоит пытаться обдурить его, — прорычал Джекрам. — Если бы ей это удалось, я бы уже валялся в какой-нибудь яме без своих подштанников и с ужасной головной болью, а если бы вы двое были достаточно глупы, чтобы нажаловаться офицеру, то она уже клялась бы, что черное это синее, и что у меня не было даже пенни, и что я был чертовски пьян и буянил. А полковнику было бы наплевать, потому что, по его разумению, если сержант настолько туп, что позволил этому произойти, то он этого заслуживает. Я понимаю, ясно? Я присматриваю за своими ребятками. — В темноте что-то звякнуло. — Да и несколько долларов всегда пригодятся.
— Сержант, вы ведь не украли их кассу, так ведь? — произнесла Полли.
— Мда. И в ее шкаф заглянул.
— Здорово! — пылко отозвалась Шафти. — Там было не слишком-то хорошо!
— В любом случае, это были в основном мои деньги, — продолжал Джекрам. — Похоже, сегодня дела у них шли не шибко хорошо.
— Но это же грязные деньги! — воскликнула Полли, и тут же почувствовала себя полной дурой.
— Нет, — ответил Джекрам. — Это были грязные деньги, теперь же это простое воровство. Жизнь становится намного проще, если ты умеешь трезво рассуждать.
Полли была рада, что зеркала не нашлось. Все, что можно было сказать об их новой одежде, так это то, что она покрывала их. Но ведь это война. Редко видишь на ком-нибудь новые вещи. И все же они чувствовали себя неловко. И это было бессмысленно. Но они смотрели друг на друга в холодном свете зари и смущенно хихикали. Ну вот, думала Полли, посмотрите на нас: мы одеты как женщины.
Как ни странно, но именно Игорина выглядела подобающе. Она взяла свой рюкзак и ушла в соседнюю полуразрушенную комнату. Около десяти минут оттуда доносилось случайное ворчание или «ой», а потом она вернулась, и на ее плечи спускались светлые волосы. Лицо было правильной формы, и даже знакомые им всем шишки исчезли. А стежки становились меньше и исчезали прямо на глазах остолбеневшей Полли.
