сомнений, — отозвался Стукпостук, подбирая стопку документов.
— И, как вы говорите, популярен, — продолжил Ветинари, все еще мрачным очертанием выделяясь на фоне тумана.
Драмнотт подождал. Не только Мойст тонко чувствовал политические веяния.
— Ценное приобретение для города, действительно, — через некоторое время сказал Ветинари. — И мы не должны терять его даром. Хотя, очевидно, ему нужно пробыть в Королевском банке достаточно долго, чтобы подчинить его к своему удовлетворению, — задумчиво говорил он.
Стукпостук ничего не сказал, но сложил некоторые из документов в более подобающий порядок. Внезапно ему попалось одно имя, и он переложил документ наверх.
— Конечно, после этого он опять станет беспокойным и станет представлять собой опасность для других и в равной степени для себя…
Стукпостук улыбнулся своим документам. Его рука взметнулась…
— Между прочим, без всякого повода, сколько лет мистеру Кризеру?
— Главе налоговых сборов? Ему за семьдесят, сэр, — сказал Стукпостук, открывая папку, которую он только что выбрал. — Да, здесь говорится, семьдесят четыре.
— Мы недавно размышляли о его методах, не так ли?
— Действительно так, сэр. На прошлой неделе.
— Человек, не обладающий гибким складом ума, я думаю. Немного неуверенно себя чувствует в современном мире. Держать кого-нибудь вверх ногами над ведром и хорошенько трясти — это не путь вперед. Я не буду винить его, если он решит уйти на почетную и заслуженную пенсию.
— Да, сэр. Когда бы вам хотелось, чтобы он это решил, сэр? — спросил Стукпостук.
— Незачем спешить, — ответил Ветинари. — Незачем спешить.
— У вас не было мыслей по поводу его преемника? Эта не та работа, которая создает много друзей, — сказал Стукпостук. — Для нее потребуется человек особого сорта.
— Я поразмышляю над этим, — отозвался Ветинари. — Имя, несомненно, представится.
Банковские служащие рано пришли на работу, проталкиваясь сквозь толпу на улице, потому что а) это было еще одним актом замечательного уличного театра, которым являлся Анк- Морпорк и б) будут большие неприятности, если пропали их деньги. Однако там не было и следа мистера Бента или мисс Дрэйпс.
Мойст был в Монетном Дворе. Люди мистера Спулса, ну, они сделали все, что было в их силах. Это извиняющаяся фраза, обычно означающая, что результат вышел всего на шаг выше посредственного, но в
— Я уверен, мы сможем их усовершенствовать, — сказал Спулс, когда Мойст торжествующе смотрел на банкноты.
— Они идеальны, мистер Спулс!
— Им до этого далеко. Но очень любезно с вашей стороны так говорить. Мы пока что сделали семьдесят тысяч.
— Этого и близко не достаточно!
— При всем уважении, мы здесь не газету печатаем. Но мы совершенствуемся. Вы говорили о купюрах других достоинств?…
— О, да. Для начала два, десять и пять долларов. И пятерка и десятка будут говорить.
И близко не достаточно, подумал он, пока сквозь его руки протекали цвета денег. Люди в очередь за этим будут выстраиваться. Им не захочется грязных тяжелых монет, только не когда они увидят это! Поддержанные големами! Что такое монета по сравнению с рукой, которая ее держит? Вот достоинство! Вот ценность! Хм, да, на двухдолларовой банкноте это тоже будет хорошо смотреться, надо это запомнить.
— Деньги… Будут говорить? — осторожно спросил мистер Спулс.
— Бесы, — объяснил Мойст. — Они всего лишь вид умного заклинания. Им даже необязательно иметь форму. Будем их печатать на банкнотах более высокого достоинства.
— Вы думаете, университет на это согласится? — произнес Спулс.
— Да, потому что я собираюсь поместить голову Чудакулли на пятидолларовую банкноту. Я пойду и поговорю с Думмингом Тупсом. Это похоже на задание для нерационально прикладной магии, какое я только видел.
— И что деньги будут говорить?
— Все, чего мы от них захотим. «Тебе и впрямь нужна эта покупка?», может быть, или «Почему бы не оставить меня на черный день?» Возможности бесконечны!
— Со мной они обычно прощаются, — сказал печатник к ритуальному веселью.
— Ну, возможно, сможем сделать так, что они вам еще и воздушный поцелуй будут слать, — отозвался Мойст. Он повернулся к людям Отсеков, которые сияли и лучились недавно обретенной важностью. — А теперь, не мог бы кто-нибудь из вас, джентльмены, помочь мне отнести эту кучу в банк…
Стрелки часов догоняли друг друга к вершине часа, когда прибыл Мойст, и все еще не было признаков мистера Бента.
— Эти часы точные? — спросил Мойст, когда стрелки начали расслабляющую прогулку к получасу.
— О да, сэр, — ответил служащий за прилавком. — Мистер Бент подводит их дважды в день.
— Может быть, но его здесь не было больше, чем…
Двери распахнулись, и вот он появился. Мойст почему-то ожидал клоунский наряд, но это был начищенный, наблищенный, с-одеждой-отутюженный мистер Бент в опрятном пиджаке, брюках в светлую полосочку и…
… с красным носом. И он вел под руку Мисс Дрэйпс.
Персонал, слишком шокированный, чтобы как-то отреагировать, воззрился на это все.
— Леди и джентльмены, — сказал Бент, его голос эхом откликнулся в неожиданной тишине, — Я должен принести вам столько извинений. Я сделал много ошибок. Действительно, вся моя жизнь была ошибкой. Я верил, что истинная ценность хранится в кусках металла. В сущности, многое из того, во что я верил, ничего не стоит, но мистер Липовиг верил в меня и поэтому я сегодня здесь. Давайте делать деньги, основанные не на выходке геологии, а на мастерстве руки и разума. А теперь… — он остановился, потому что мисс Дрэйпс сжала его руку.
— О, да, как я мог забыть? — продолжил Бент. — Во что я теперь верю всем сердцем, так это в то, что Мисс Дрэйпс выйдет за меня замуж в Часовне Веселья в Гильдии Шутов в субботу, церемонию будет проводить Преподобный Брат «Чокнут» Хоппли. Вы все, конечно, приглашены…
— …Но осмотрительнее выбирайте одежду, потому что это побелочная свадьба, — жеманно, по крайней мере, она думала, что жеманно, добавила мисс Дрэйпс.
— И мне остается только… — Бент попытался продолжить, но до работников дошло, что именно услышали их уши, и они окружили пару: женщин притягивало к скоро-уже-не-мисс- Дрэйпс легендарной высокой гравитацией обручального кольца, тогда как мужчины, начав с хлопанья мистера Бента по спине, дошли до немыслимого, что включало в себя поднимание его с пола и таскание на своих плечах по всему помещению.
В конечном счете это уже Мойсту пришлось сложить ладони и