Делай Деньги

лица председателя, но мне посоветовали, чтобы в отмеченных местах должен быть поставлен отпечаток лапы мистера Непоседы.

— Ему надо это все читать? — спросил Мойст.

— Нет, сэр.

— Значит, и я не буду. Это банк. Вы мне провели экскурсию. Не думаю, что у него не хватает колеса. Просто покажите, где подписать.

— Только вот здесь, сэр. И здесь. И здесь. И здесь. И здесь. И здесь. И здесь…

Дама в комнате для заседаний была, несомненно, привлекательной женщиной, но, поскольку она работала на Таймс, Мойст не чувствовал себя в силах полностью воспринимать ее как „даму“. Дамы никогда жестоко не цитируют в точности именно то, что вы говорили, но не то, что имели в виду, или не приводят вас в замешательство неожиданно сложными вопросами. Ну, если подумать, они это делают, даже очень часто, но ей за это еще и платили.

Но, он должен был признать, с Сахариссой Крипслок было весело.

— Сахарисса! Какая должна-была-быть-ожидаемой неожиданность! — провозгласил он, входя в комнату.

— Мистер Липовиг! Всегда приятно вас видеть! — откликнулась женщина. — Так вы теперь человек собаки?

Вот такого рода веселье. Похоже на жонглирование ножами. Приходилось постоянно быть начеку. Это как упражнение.

— Уже работаете над заголовками, Сахарисса? — с он. — Я просто исполняю последнюю волю миссис Роскошь.

Он водрузил мистера Непоседу на полированную поверхность стола и сел.

— Так вы — новый председатель банка?

— Нет, это мистер Непоседа у нас председатель, — ответил Мойст. — А ну-ка значительно гавкни милой леди с беспокойным карандашом, мистер Непоседа!

— Гав, — сказал мистер Непоседа.

— Мистер Непоседа — председатель, — сказала Сахарисса, закатывая глаза. — Ну конечно. А вы его приказы исполняете, да?

— Да. Я, кстати, Начальник Королевского Монетного Двора.

— Пес и его хозяин, — произнесла Сахарисса. — Как мило. Я так понимаю, вы можете читать его мысли благодаря какой-то мистической связи между человеком и собакой?

— Сахарисса, я бы не смог это лучше выразить.

Они улыбнулись друг другу. Это был только первый раунд. Оба знали, что только разогреваются.

— Значит, я полагаю, вы не согласитесь с теми, кто считают, что это последняя уловка покойной миссис Роскошь, чтобы не позволить банку оказаться в руках остальных членов ее семьи, которая, по мнению некоторых, не способна привести банк куда-либо, кроме как к полному краху? Или вы подтвердите мнение многих, что Патриций всеми силами старается поставить несвязанную банковскую промышленность под каблук и считает сложившуюся ситуацию лучшей возможностью?

— Кто-то, кто думают, те, кто говорят… Кто эти таинственные люди? — спросил Мойст, попытавшись изогнуть бровь, как Ветинари. — И откуда вы так много о них знаете?

Сахарисса вздохнула.

— И вы впрямь назовете мистера Непоседу чем-то большим, чем подходящей марионеткой?

— Гав? — подл голос песик, услышав свое имя.

— Я считаю сам вопрос оскорбительным! — возмутился Мойст. — И он тоже!

— Мойст, с вами больше не весело, — Сахарисса закрыла блокнот. — Вы говорите, как… Ну, как банкир.

— Я рад, что вы так думаете.

Помни: то, что она закрыла блокнот, еще не значит, что можно расслабиться!

— Никаких больше лихих заездов на неистовых скакунах? Ничего, чтобы вызвать у нас восхищение? Никаких диких грез? — спросила Сахарисса.

— Ну, я уже прибираюсь в фойе.

— Прибираетесь в фойе? — глаза Сахариссы сузились. — Кто вы и что сделали с настоящим Мойстом фон Липовигом?

— Нет, я серьезно. Прежде чем приводить в порядок экономику, стоит привести в порядок себя, — заявил Мойст и почувствовал, что его мозг заманчиво переключился на более высокую скорость. — Я намерен выкинуть все, что нам не нужно. Например, в погребе у нас есть комната, полная бесполезного металла. Оно должно будет уйти.

Сахарисса нахмурилась.

— Вы говорите о золоте?

Откуда это взялось? Так, не пытайся отговариваться, или она прижмет тебя к стенке. Отстаивай свое! К тому же было приятно видеть ее изумленной.

— Да, — сказал он.

— Вы что, серьезно?!

Блокнот мгновенно раскрылся опять, и язык Мойста пустился в галоп. Он не мог его остановить. Было бы неплохо, если бы тот сначала обсудил это с самим Мойстом. Но, взяв верх над рассудком, он произнес:

— Чертовски серьезно! Я все советую Лорду Ветинари, чтобы мы весь запас продали дварфам. Нам оно не нужно. Это товар и ничего больше.

— Но что ценится больше золота?

— Да практически все. Вот вы, к примеру. Хоть и на вес золота, но золото — тяжёлая штука, немного же ляжет на другую чашу весов. Разве вы не дороже?

Сахарисса, к ликованию Мойста, сразу заволновалась.

— Ну, в каком-то смысле…

— Только о таком смысле и стоит говорить, — решительно заявил Мойст. — Мир полон вещей, которые ценнее золота. Но мы выкапываем чертово вещество и хороним в другую яму. Где в этом смысл? Мы что, сороки? Главное — блеск? Да боги милосердные, картошка ценнее золота!

— Вот уж нет!

— Если бы вы потерпели кораблекрушение и попали на необитаемый остров, вы бы что предпочли, мешок картошки или мешок золота?

— Да, но необитаемый остров — не Анк-Морпорк!

— И это доказывает, что золото ценно только потому, что мы так договорились, верно? Это просто мечта. Но картофелина всегда будет где угодно цениться в картофелину. Немного масла, щепотка соли — и где бы вы ни были, у вас будет еда. Закопайте золото — и будете вечно бояться воров. Закопайте картошку — и в нужный сезон получите дивиденды в тысячу процентов.

— Можно я на секунду выражу надежду, что вы не намерены переводить нас на картофельный стандарт? — колко сказала Сахарисса. Мойст улыбнулся.

— Нет, такого не будет. Но через несколько дней я буду раздавать деньги. Они, знаете ли, не любят оставаться на одном месте. Им нравится гулять и заводить новых друзей. — Та часть мозга Мойста, которая пыталась поспеть за его языком, подумала: записать бы это все. Не уверен, что все запомню. Но беседы прошедшего дня сталкивались друг с другом у него в голове и выдавали своеобразную музыку. Он был не уверен, что у него были все ноты, но кое-какие отрывки мог уже напеть.