уверен. Он говорил, что думал, что Бент был… — Ветинари остановился.
— Сэр? — спросил Стукпостук.
— Давайте просто примем факт, что он, во всех смыслах, доказал, что является образцовым горожанином, — сказал Ветинари. — Прошлое — опасная страна, не так ли?
— На него нет папки, сэр.
— Он никогда не привлекал к себе внимания. Все, что я точно знаю о нем — это то, что он прибыл сюда ребенком, на повозке, принадлежащей неким путешествующим счетоводам…
— Что, как жестянщики и предсказатели? — спросил Мойст, пока кэб трясся на пути по улочкам, которые становились все уже и темнее.
— Полагаю, можно и так сказать, — отозвалась мисс Дрэйпс с легким оттенком неодобрения. — Они многое делают, знаете ли, объезжают все вокруг вплоть до самых гор, ведут расчеты небольших дел, помогают людям с налогами, все такое. — Она прочистила горло. — Целыми семьями. Должно быть, это чудесная жизнь.
— Каждый день — новый гроссбух, — серьезно кивнув, сказал Мойст, — а по вечерам они пьют пиво и счастливо смеющиеся счетоводы танцуют Польку Двойной Бухгалтерии под звуки аккордеонов…
— Правда? — нервно спросила мисс Дрэйпс.
— Я не знаю. Приятно так думать, — ответил Мойст. — Ну, по крайней мере, это что-то объясняет. У него, очевидно, было много стремлений. Полагаю, всем, на что он мог надеяться на дороге — это добиться разрешения управлять лошадью.
— Ему было тринадцать, — сказала мисс Дрэйпс и громко высморкалась. — Это так грустно.
Она повернула заплаканное лицо к Мойсту.
— В его прошлом есть что-то
— Приехали, Пансион миссис Торт, — резко натянув поводья, сообщил кучер. — С вас одиннадцать пенсов и не просите меня ждать, потому что глазом не успеешь моргнуть, а уже подставят под лошадь кирпичи и сопрут подковы.
Дверь пансиона открыла самая волосатая женщина, которую когда-либо видел Мойст, но в районе Улицы Вязов вы учились не принимать в расчет вещи подобного рода. Миссис Торт была известна сговорчивостью с новенькими в городе немертвыми, давая им безопасное и понимающее прибежище, пока они не будут в состоянии встать на ноги, сколько бы их не было.
— Миссис Торт? — сказал он.
— Мама в церкви, — ответила женщина. — Она велела вас ждать, мистер Липовиг.
— У вас здесь проживает мистер Бент, я уверен?
— Банкир? Седьмая комната на втором этаже. Но я не думаю, что он у себя. Он ведь не попал в беду, нет?
Мойст объяснил ситуацию, все это время замечая, как в тени позади женщины приоткрывались двери. В воздухе резко пахло дезинфицирующим средством — миссис Торт верила в то, что чистоте можно доверять больше, чем благочестию и, кроме того, без острого аромата хвои половина постояльцев обезумела бы от запаха другой половины.
А в середине всего этого находилась тихая, невыразительная комната мистера Бента, главного кассира. Женщина, которая представилась Людимллой, очень неохотно их впустила, открыв дверь хозяйским ключом.
— Он всегда был хорошим постояльцем, — сообщила она. — Никогда ни малейших неприятностей.
Один беглый взгляд охватывал сразу все: узкую комнату, узкую кровать, одежду, аккуратно развешанную по стенам, крошечный кувшин и таз, несообразно огромный гардероб. Жизнь накапливает беспорядок, но жизнь мистера Бента — нет. Если, конечно, он не был весь в гардеробе.
— Большинство ваших долговременных постояльцев — неж…
— …Альтернативно живы, — резко перебила Людмилла.
— Да, конечно, так что мне интересно, почему… Мистер Бент решил остановиться здесь.
— Мистер Липовик,
— Вы должны признать, что это довольно неожиданно, — сказал Мойст. И, поскольку она и так уже достаточно сходила с ума, он не добавил
— Дело ведь не в человеке, который приходил сюда той ночью, ведь нет? — спросила Людмилла.
— Это который?
— Не назвал своего имени. Просто сказал, что он друг. Весь в черном, с черной тростью с серебряным черепом на ней. Мама сказала, вульгарщина. Хотя, — добавила Людмилла, — она это почти про всех говорит. У него была черная карета.
— Ну уж точно не Лорд Ветинари?
— О, нет. Мама целиком и полностью его поддерживает, только думает, что ему стоит вешать больше народу. Нет, мама сказала, что этот был довольно тучным.
— О, правда? — произнес Мойст. — Ну, спасибо, мэм. Возможно, нам пора идти. Кстати, нет ли у вас, случаем, ключа к этому гардеробу?
— Нет никакого ключа. Он повесил на шкаф новый замок много лет назад, но мама не жаловалась, потому что от него никогда не было никаких неприятностей. Это один из тех волшебных, которые продают в Университете, — продолжила Людмилла, пока Мойст изучал замок. Беда с проклятыми волшебными замками была в том, что ключом может быть
— Довольно странно, что он вешает всю одежду на стены, не так ли? — заметил он, выпрямляясь.
Людмилла посмотрела с неодобрением.
— Мы здесь не употребляем слово „странно“.
— Альтернативно нормально? — предположил Мойст.
— Это сойдет, — в глазах Людмиллы вспыхнул предостерегающий огонек. — Кто может сказать, кто в этом мире по-настоящему нормален?
Ну, кто-нибудь, чьи ногти в минуту раздражения заметно не удлиняются, будет явным кандидатом, подумал Мойст.
— Ну, нам стоит вернуться в банк, — сказал он. — Если мистер Бент объявится, прошу, скажите ему, что люди его ищут.
— И он им небезразличен, — быстро вставила мисс Дрэйпс, а потом приложила ладонь ко рту и покраснела.
Я просто хотел сделать деньги, подумал Мойст, ведя дрожащую мисс Дрэйпс назад к месту, где осмеливались появляться экипажи. Я думал, жизнь банкира — это прибыльная скука, подчеркнутая большими сигарами. Вместо этого она обернулась альтернативно нормальной. Единственное по-настоящему разумное существо здесь — это Игорь, и, может быть, еще репка. И то насчет репки я не уверен.
Он высадил всхлипывающую мисс Дрэйпс у ее жилища в Приветственном
