Мистер Бент поколебался. Он не был уверен в том, как он себя чувствовал. Он не был уверен в том, кем он был. Внутри него, казалось, была дыра. Внутри него не было его самого.
— Что происходило, мисс Дрэйпс?
— О, вам не стоит обо всем этом беспокоиться, — ответила мисс Дрэйпс, но с легким оживлением.
— Я уверен, что стоит, мисс Дрэйпс.
— Врач сказал, что вам нельзя волноваться, мистер Бент.
— Насколько я помню, я никогда в жизни не был взволнован, мисс Дрэйпс.
Женщина кивнула. Увы, в это утверждение было легко поверить.
— Ну, вы помните мистера Липовига? Говорят, он украл все золото из хранилища!.. — и вся история развернулась. Во многих местах в ней были догадки и домыслы, как новые, так и не из первых рук, и, поскольку мисс Дрэйпс была постоянным читателем «Вестника Танти», стилем и языком рассказ напоминал то, как обсуждаются истории о леденящих душу убийствах.
Что ее потрясло, так это то, как мистер Бент просто лежал все это время. Раз или два он просил ее опустить подробности, но выражение его лица ни разу не изменилось. Она попыталась добавить волнения, она явно всюду выделяла восклицательные знаки, но он даже не пошевелился.
— …А теперь он заперт в Танти, — завершила мисс Дрэйпс. — Говорят, его повесят. Думаю, быть повешенным гораздо хуже, чем когда собираются повесить.
— Но они не могут найти золото… — прошептал Маволио Бент, откидываясь на подушку.
— Вот именно! Некоторые говорят, что оно было похищено зловещими недоброжелателями! — сообщила мисс Дрэйпс. — Говорят, обвинения против него выдвинул мистер Роскошь.
— Я проклятый человек, мисс Дрэйпс, осужденный и проклятый, — произнес мистер Бент, уставившись в стену.
— Вы, мистер Бент? Нельзя так говорить! Вы, никогда не совершивший ни одной ошибки?
— Но я совершал грехи. О, еще как! Я поклонялся ложным идолам!
— Ну, иногда нельзя понять, где настоящие, — отозвалась мисс Дрэйпс, хлопая его по руке и гадая, не надо ли его кого-нибудь позвать. — Послушайте, если вам нужно отпущение грехов, то, насколько я знаю, Иониане на этой неделе прощают два по цене одного…
— Оно поймало меня, — прошептал он. — О боги, мисс Дрэйпс. Что-то поднимается изнутри и хочет вырваться наружу!
— Да вы не волнуйтесь, у нас тут ведро есть, — успокоила его мисс Дрэйпс.
— Нет! Вы должны уйти сейчас же! Это будет ужасно!
— Никуда я не пойду, мистер Бент, — заявила мисс Дрэйпс, всем видом выражая решимость. — Вы просто плохо себя чувствуете, вот и все.
— Ха! — произнес мистер Бент. — Ха… ха… хаха… — смех взбирался по его горлу, как нечто из склепа.
Его тощее тело стало несгибаемым и изогнулось дугой, будто в попытке подняться с матраса. Мисс Дрэйпс бросилась было к кровати, но слишком поздно. Рука человека, дрожа, поднялась и направила палец на гардероб.
— А вот и мы! — прокричал Бент.
Замок щелкнул. Дверь распахнулась.
В шкафу была стопка гроссбухов и что-то… покрытое завесой. Мистер Бент открыл глаза и посмотрел в глаза мисс Дрэйпс.
— Я принес это с собой, — сказал он, будто разговаривая сам с собой. — Я так это ненавидел и принес с собой. Почему? Кто управляет цирком?
Мисс Дрэйпс ничего не ответила. Все, что она знала — так это то, что пройдет через это до самого конца. В конце концов, она провела ночь в спальне мужчины, и Леди Дейрдре Ваггон было много что сказать по этому поводу. Технически она теперь была Падшей Женщиной, что казалось несправедливым, если учесть, что, еще более технически, она ею не была.
Она смотрела, как мистер Бент… переменился. У него хватило приличия при этом повернуться к ней спиной, но она все равно закрыла глаза. Потом вспомнила, что она же теперь Падшая, так что смысла особого не было, ведь так?
И снова их открыла.
— Мисс Дрэйпс? — как во сне произнес мистер Бент.
— Да, мистер Бент? — стуча зубами, отозвалась она.
— Нам нужно найти… Пекарню.
В комнату вошли Клюква и его помощник и остановились как вкопанные. Это было не плану.
— И, возможно, лестницу, — добавил мистер Бент. Он вытащил ленту розовой резины и поклонился.
Глава 12
В камере Мойста была чистая солома, и он был вполне уверен, что никто не плевал в месиво, где плавало нечто, что, если бы вас заставили его как-то назвать, пришлось бы признать мясом. Каким-то образом сюда проникла новость о том, что это Мойст был причиной, по которой Беллистер здесь больше не работал. Даже его коллеги-тюремщики ненавидели этого мучающего всех ублюдка, так что Мойсту без единой просьбы положили добавки, почистили обувь и любезно оставили утром выпуск «Таймс».
Движущиеся големы оттеснили беды банка на пятую страницу. Големы заполнили всю первую страницу, а на многих внутренних разворотах было много «гласа народа» — это значило, что люди на улице, не знающие ничего, рассказывали другим людям, что они знали, — и длинных статей, написанных людьми, которые тоже ничего не знали, но могли это очень элегантно выразить в 250 словах.
Он как раз изучал кроссворд,[18] когда кто-то очень вежливо постучался в дверь темницы. Это был надсмотрщик, выразивший надежду, что мистер Липовиг получил удовольствие от своего короткого пребывания у них, хотел бы проводить его к карете и с нетерпением ожидал его присутствия вновь, если в дальнейшем возникнут еще какие-либо сомнения в его честности. Между тем, он будет очень благодарен, если мистер Липвиг соблаговолит надеть эти легковесные кандалы, просто для виду, а когда их с него снимут, что, конечно же, произойдет, как только докажут, что на его репутации нет ни единого пятнышка, не мог бы он напомнить главному офицеру, что они собственность тюрьмы, большое спасибо.
Вокруг тюрьмы была толпа, хотя она держалась подальше от голема, который, стоя на одном колене с выкинутым в воздух кулаком, ждал за воротами. Он объявился прошлой ночью, и, если мистера Липовига не затруднит заставить его сдвинуться, сказал тюремщик, все будут в высшей степени благодарны. Мойст старался выглядеть так, будто бы он на это и рассчитывал. Он сказал
