лбу, над правым глазом, отнюдь не украшали мастера заплечных дел, но работу свою он делал хорошо, без лишней злости, вдумчиво и неторопливо.

— Вот еще, на татей бумагу переводить. Осина да веревка с петлей — вот и все их допросные листы. Этот чужеземец из других будет, чародей иноземный. Запри его покрепче, да снеди дай. Я сегодня еще не кормил.

— Дам, дам, — кивнул Капитон, принимая полонянина. — И сам схожу, Ефпрасинья заждалась ужо. Ну, иди.

Чужеземца повели еще ниже, а опричник стал подниматься наверх. Раз уж он приехал в Копорье, следовало навестить воеводу.

Воевода крепости, Павел Тимофеевич Кошкин, был племянником боярина Кошкина, дочиста разгромившего литовское войско у Дорогобужа, за что Павла Тимофеевича особо отмечал государь и уважали служилые бояре. Сам воевода отличиться ничем пока не успел, но и себя не ронял, честно выполняя долг перед отчизной. Предупрежденный о приезде опричника, он встретил его в дверях, вежливо, как равному, поклонился и пригласил в горницу.

Оказалось, Зализа попал на какое-то празднество: за столом уже сидело шестеро человек: двое стрелецких полусотников, сотник, начальник артиллерийского наряда (черносотенец Архип Моловец из Тулы, иерей ближнего к воеводскому дому храма преподобного Сергия отец Петр) и еще один незнакомый опричнику священник. Судя по тому, что на столе стояли пироги, Семен попал к самому началу застолья.

— Порубежник здешний, государев человек Семен Прокофьевич, — явно для незнакомого Зализе гостя представил его воевода.

После того, как опричник уселся за стол, воевода Кошкин лично отрезал от большой буханки ломоть хлебов передал его Зализе, пододвинул к нему солонку.

— Благодарствую, Павел Тимофеевич, — кивнул Семен, однако этим чествование гостя не закончилось. Вернувшись во главу стола, хозяин взял расписную миску, с опричного блюда наколол два куска залитого густым соусом мяса, передал прислуживающему за столом отроку. Паренек поднес миску Семену, с поклоном произнес:

— Чтоб тебе, государь, кушать на здоровие.

— Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняеши всякое животно благоволения, — перекрестившись, произнес перед трапезой краткую благодарственную молитву Зализа.

Оба священника одобрительно кивнули.

— Спокойно ли на рубежах у Невы, Семен Прокофьевич? — вежливо поинтересовался воевода, и Зализа невольно поморщился. Боярин Кошкин подцепил ножом пирог с общего подноса, и повторил свой вопрос: — Так как на рубежах у Невской губы, государев человек.

— Варяги деревеньку сожгли на реке, — со вздохом признал Семен.

— Значит, на Ижорском погосте вместо шестидесяти трех деревень осталось только шестьдесят две… — укоризненно попрекнул засечника воевода. Зализа понял, что о его промахе наверняка уйдет грамота в Разрядный приказ.

— Дурное это место, Павел Тимофеевич, — не столько попытался оправдаться, сколько пожаловался опричник. — Ужо который раз беды с ним случаются. Не даром чухонцы деревеньку сию Землей Мертвых называют. Бают даже, навка там живет, смерть на местных людишек наводит. Ну откуда в наших землях варяги взяться могли?

— Может, свены? — не поверил один из пятидесятников.

— Нет, эти совсем дикие. Доспехи древние, неполные.

— Так это ты против них шуйских вотчинников исполчил, Семен Прокофьевич? — проболтался воевода о том, что успел получить о деяниях Зализы достаточно полный донос.

— Нет, Павел Тимофеевич, — покачал головой опричник, — Не на них. После набега варягов объявились там же на берегу чужеземные колдуны числом более двух сотен, из которых сотня кованной рати, навели на варягов чары, заманили их в сарай, да и сожгли живыми.

Над столом повисла мертвая тишина, а Зализа, наконец-то почувствовавший себя спокойнее, подцепил на кончик ножа «опричное» мясо и принялся его неторопливо объедать.

— Ты исполчил двух бояр против двух сотен латной рати?

— Мы завели их в болота к Невской губе, — покривил душой опричник. — Заплутав, они перебрались на Березовый остров, изгнали свенов и стали там вместо них.

Гости облегченно зашевелились, их настроение явно переменилось в пользу опричника. Воевода сделал знак прислуге, и те унесли блюда с недоеденными пирогами, поставив на их места миски с вареным и жаренным мясом, печеной рыбой и несколькими покрытыми румяной корочкой цыплятами. Зализа подцепил ножом одного цыпленка, прикину на глаз его размер и целиком переложил к себе на широкий хлебный ломоть.

— Почто ты принял их за чародеев, сын мой? — после того, как гости разобрали угощение, поинтересовался отец Петр.

— Платья на них чудного вида, отче, ведут себя странно, шатры с собой носят шелковые, бесовского вида, дым выдыхают вонючий, молитвы не творят, стальные листки, как бы пергаменные с рунами дивными разбрасывают, следы слизней и улиток болотных отвердевают и торбы себе из них делают.

Гости за столом начали испуганно креститься.

— А не могут чародеи сии из Ливонской волости к нам засланы, дабы умы людские смутить и от грехов подданных государевых, от христовой веры отринувшихся, внимание наше отвлечь?

— Не знаю, отче. На многих из них доспех ливонский, но называют они себя русскими, речь нашу понимают зело, и на вопросы отвечают языком понятным.

— Никак ты разговаривал с ними, Семен Прокофьевич — навострил уши воевода.

— А как же, Павел Тимофеевич? Трех полонянинов я взял из чародеев. Один у меня в деревеньке допроса ждет, одного я сюда привез и Капитону в допросную избу отдал, — с этого момента Зализа почувствовал себя оправданным за разоренную деревеньку полностью, и потому с чистой душой признался в небольшом промахе: — Один из колдунов, допрошенный с пристрастием, душу свою врагу рода человеческого отдал, и вот что после себя оставил.

Опричник снял с пояса кошелек, развязал и передал отцу Петру зеленый, покрытый арабской вязью амулет.

— Никак сарацины объявились? — удивился тот. Зализа промолчал, доедая цыпленка, и священник передал амулет воеводе. Тот взял деревянный кругляшек, поднес к глазам, силясь распознать надпись, но вскоре сдался:

— Не знаю таковых слов. А не могли сарацины с Ливонским орденом дружбу свести? Все нехристи.

Присутствующие промолчали, и тут воевода спохватился, что за словами государева человека забыл сообщить гостям самое важное:

— К отцу Петру гость приехал, отец Анисим, келарь Печерского монастыря. Он неделю назад из Ливонского ордена вернулся, недоимки ездил взимать.

— Опять орден с выплатами государева тягла задерживает, — без предисловий вступил в разговор монах. — Недоимки старые не отдает. Магистр Кетлер желает, чтобы я их простил за давностью. Мало того, не просит униженно, как ранее, а требовать пытается. В Колыване, Валке, Веймере лютеране церкви православные порушили, а некоторые и вовсе в костелы безбожные переделали.

Гости задвигались, переговариваясь. Ливонская волость много веков была постоянной головной болью на северо-западе Руси. Пущенные сюда милостью великого князя Всеволода под вечную клятву хранить верность русским правителям, крестоносцы отличались полной неспособностью

Вы читаете Земля Мертвых
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату