в это поверит? А, может быть, недоразумением были только действия американского сержанта, который ошибочно передал данные о грузе в торговый порт Перта, а не на военную базу США Джералдтон, 400 километрами севернее? Может, если бы он не ошибся, все это биологическое оружие попало бы в Австралию? Скажите господин министр, почему и в недавней истории с «Норфолком», и в этой истории с «Тренганом» прослеживается устойчивая связь: Агентство национальной безопасности США (NSA), военные базы США в Австралии, и биологическое оружие, запрещенное международной конвенцией 1972 года? В конце прошлого века уже всплывала тема тайного незаконного сотрудничества между NSA и военной контрразведкой Австралии (ASIO). История повторяется, господин министр? Довольно! Народ Австралии хочет знать: что в действительности делают на его территории американские военные базы.
Как всегда в подобных случаях, пресса начала выстраивать Теорию Большого Заговора, публика стала обрывать телефоны своим депутатам, а те принялись бомбить Департамет обороны запросами из JPCSSA (Объединенного парламентского Комитета по контролю за спецслужбами Австралии). Плюс, конечно, пикеты у ворот американских военных баз с многометровыми транспарантами в жанре «Yankee go home». Уже ясно, что спокойное объективное решение комиссии по «Тренгану» публику не удовлетворит. Народ хочет сенсаций, и если их не даст комиссия, то народ сделает их самостоятельно.
И вдруг, как deux ex machina, возникает меганезийский comandante и предлагает включить своих морских офицеров в кризисную команду и комиссию по расследованию инцидента. Это же отличный выход! Если пригласить меганезийцев (их отвратительные отношения с правительством США общеизвестны) то всем изобретателям «теорий заговоров» придется заткнуться! Предложение было принято и доведено до сведения штаба ВМС. Какого же было удивление адмирала Уинсдейла, когда заместитель начальника штаба сообщил ему:
— Ваше предложение подключить офицеров Меганезии, согласовано на самом верху.
— Мое предложение? — изумленно переспросил адмирал.
— Да. Вы высказали его, ставя задачу капитану «Индевера». Правда, вы полагали, что это невозможно реализовать. Но, как оказалось, для дипломатии нет ничего невозможного. 7 ноября «Индевер» и «Фаатио» одновременно прибудут на Кокосовые острова.
— По стаканчику? — предложил Пак Ен, когда они сняли защитные комбинезоны.
— По два, — мрачно отозвался Олдсмит.
— В жизни не видела столько говна сразу, — добавила Финчли.
— Все когда-то случается впервые, — философски заметил меганезиец, — Кстати, я уже выяснил, где тут живет выпивка. Вон тот домик с красной крышей, это кабак.
— Он хоть работает? — спросила она.
— Кэт, я что, похож на парня, который поведет друзей в неработающий кабак? — спросил Ен, — На, посмотри сама.
Он вынул из кармана маленький мощный бинокль и протянул ей.
У открытых кабаков есть неоспоримый плюс: в хорошую оптику можно даже с большой дистанции разглядеть их ассортимент.
— Так, — сказала Кэтлин, — Заведение называется «Crezy-palm cafe». Наблюдаю три сорта виски, два сорта джина, два сорта рома, и одного бармена листающего «Playboy». Какие будут приказания, Джед?
— Выдвигаемся на позицию, — ответил Олдсмит.
Через четверть часа они уже сидели за столиком под кокосовой пальмой — непременным атрибутом здешнего дизайна. Бармен был громкими возгласами отвлечен от печатной эротики и подошел к ним.
— Что желаете?
— Три порции крабов с «айдахо», две пинты оранжа и пинту кубинского рома, — сказала Финчли.
— Почему кубинского? — спросил Олдсмит.
— А в знак протеста, — пояснила она, махнув рукой в направлении «Тренгана», стоящего на якоре в зоне прямой видимости.
— Янки — уроды, — согласился бармен и пошел выполнять заказ.
Капитан Олдсмит положил на середину столика планшет и спросил:
— Обсудим?
— А чего обсуждать, Джед? — сказал Пак Ен, — Все понятно.
— И что конкретно тебе понятно?
— Ну, в целом: имеем около 500 контейнеров с очень даже неплохим оборудованием и в нагрузку к этому более 700 контейнеров со всякой заразой. Это где-то 15–17 тысяч тонн биоактивной грязи, которую надо ликвидировать.
— Как? — поинтересовалась Кэтлин.
— Легко, — ответил меганезиец, — Оттащить на 500 миль к северо-западу и утопить на хер в Зондском желобе на глубине 7000 метров.
— И Greenpeace тебя линчует.
— Срать я хотел на Greenpeace. У нас в Меганезии…
— У вас в Меганезии, — поправила она.
— Да, блин… — расстроено пробурчал Пак Ен, — а ты что предлагаешь?
— Вообще-то проще всего это нагреть градусов до 150 Цельсия.
— … В большой-большой кастрюле, — добавил Олдсмит, — например, привезти из Новой Зеландии самый большой гейзер.
— Или из Антарктиды вулкан Эребус, — предложил Ен, — У него в кратере температура градусов 500, не меньше.
— Да ну вас к черту, — сказала Кэтлин, — Что вы прикалываетесь. Есть же, наверное, способ, как уничтожают это биооружие.
— Есть, — согласился Олдсмит, — Для этого строится такой завод, вроде химического, ну, а дальше, примерно, как ты сказала.
Вернулся бармен и, ставя на стол бутылку и все прочее, сказал:
— А почему бы всю эту срань не облить керосином и не сжечь к хренам собачьим?
— Эх, парень, — со вздохом сказал Олдсмит, — если бы все было так просто… Понимаешь, химический боеприпас это такая штука, в серединке которой маленькая граната, а вокруг болтушка из микробов. И когда граната взрывается, болтушка распыляется на капельки, по типу спрея, и разносится воздухом. Так что, если это поджечь, и боеприпасы начнут детонировать, то получится натуральная биологическая война.
— Надо же, — разочарованно протянул бармен, — Это какая сука такое придумала?
— Это давно придумали, еще во вторую мировую, — блеснул знаниями Ен.
— Понятно. Фашисты. Слушайте, а если все эти гребаные бомбы вытащить куда-нибудь, засыпать хлоркой, и сверху прокатиться катком?
— 700 контейнеров, — сказала Кэтлин, — Примерно по 4000 ящиков в каждом. Итого будет 2 миллиона 800 тысяч ящиков. Где будем их хлоркой засыпать? Кстати, надо 50 тысяч тонн хлорки. Вот за это «зеленые» точно кого-нибудь линчуют.
— Полная задница, — констатировал погрустневший бармен, — А что же делать?
— Как раз на эту тему мы и думаем, — сообщил Олдсмит, разливая по треть стакана рома.
— Джед, а разобрать этот боеприпас можно? — спросила Кэтлин.
— Можно. В ручную. Минут за десять, при хорошей сноровке. А что?
— Тогда ничего, — сказала она, — Ты мне соком все-таки разбавь, ладно?
Пак Ен дождался, пока все будут готовы и, со словами «за успех нашего безнадежного дела», проглотил содержимое своего стакана в один прием. То же сделал и Олдсмит. Кэтлин покачала головой и культурно отпила пару глотков.
— У меня мысль, — объявил Ен, — вы про сверхмалые нейтронные бомбы слышали?
— А то ж, — сказал Джед.
