- А я уходила. Просто уже успела вернуться.
- Что читаем?
Осетр был профессионально расслаблен и спокоен. Катерина тоже не казалась возбужденной.
- «В кровавом свете Антареса». Мура средней паршивости. Разве только время убить… Ну что? Встреча со связником, как я понимаю, состоялась? Какие ты получил приказы?
Нет, из этой женщины действительно получилась бы классная разведчица! Впрочем, при чем тут сослагательное наклонение? Разведчица и получилась! Без «бы»!
- Встречи не состоялось.
- Как? - удивилась Катерина, откладывая книгу. - Почему?
- Мне показалось, что все находилось под чьим-то колпаком.
Реакцией на эту фразу был легкий испуг.
- Да и связник не пришел.
Она уже успокоилась.
Ну не пришел и не пришел! Мало ли по какой причине…
- Миркин, ужинать будешь?… Теперь уже не страшно. Не появился сегодня, появится в следующий раз. Главное, что о нас вспомнили. А связник - не дурак! Видно, тоже что-то почувствовал.
Она шагнула в сторону кухни.
- Он и не мог прийти! - сказал Осетр, глядя ей в спину.
Катерина остановилась, обернулась:
- Почему?
- Потому что этим связником был я сам.
- Не понимаю… - Она захлопала глазами. - Что значит - ты сам?
- Это я позвонил вчера сюда и назначил самому себе встречу в гостинице «Роман Буревой».
Кажется, она начала понимать. Вернее, не понимать - просто почувствовала, что что-то не так.
Вазомоторная реакция[4]крайне слабая - совсем слабый румянец пал на лицо, - но тем не менее присутствует. И все равно девочка - настоящая профессионалка…
- Зачем, Миркин?
Ишь, по- прежнему он для нее «Миркин»! Жаль, что все так получилось!
Осетр вытащил из кармана гасильник, аккуратно поймал супругу в сектор поражения.
- Сядь-ка в кресло, моя дорогая! И не делай, пожалуйста, резких движений! - Он многозначительно шевельнул гасильником.
Румянец на щеках Катерины стал чуть гуще. Она быстро оценила ситуацию. И очень медленно угнездилась в кресле. Сдвинула колени, положила на них стиснутые руки с переплетенными пальцами.
Это была совершенно не Катеринина поза, и только по ней можно было понять, что девочка травит вакуум.
- О том, что в гостинице «Роман Буревой» меня будет ждать связник, вчера в семь часов вечера во всей Галактике знали только двое - ты и я. Однако уже к ночи об этой липовой встрече знали другие. Я им эту новость не сообщал. Значит, это могла сделать только ты, дорогая.
Она стиснула руки так, что побелели пальцы:
- Миркин… Миркин…
«Магеллановы Облака - достойные спутники нашей Галактики», - произнес Осетр мысленно.
Катерина стала прозрачной, как стекло. А он привычно пронаблюдал, как эта прозрачность стала наполняться туманом, как туман на месте головы пересекла черная полоска.
Ого, теперь она уже закодирована! Когда успели?
- Я сто лет Миркин, дорогая, - сказал он вслух. - Как давно ты меня продаешь, моя радость? И кому?
- Миркин, ты о чем? Миркин…
- Ты знаешь, о чем! Говори, иначе я тебя сейчас вырублю. А потом серьезно допрошу. С применением суперпентотала. Есть такая штука. В чемоданчике лежит. От нее язык развязывается - любо-дорого смотреть! Так что говори! Кто тебя завербовал? И когда?
Про чемоданчик Осетр соврал: не было там никакого суперпентотала.
Но Катерина поверила:
- Я…
Она вдруг расплела руки и схватилась за левую грудь. Глаза ее начали закатываться.
Конечно, у любого другого она бы немедленно умерла.
Но Осетр прекрасно знал, что ее ожидает.
Туманный кулак резво схватил черного жука и не дал ему подвести итог девичьей жизни.
- Говори!
- Я… - Слово выдавилось с трудом. - Давно… давно… - Слова превратились в шипение. - Да-а-а-а-а-а…
Гортань словно не хотела выпускать воздух.
Глаза Катерины медленно, словно нехотя, съехались к переносице, потом вновь сфокусировались на муже.
- Ми-и-и-и… Спа-а-а-а-аси-и-и-и-и-… Ми-и-и-и-… Спа-а-а-а… - Шипящие звуки затихали.
Пойманный жук начал рваться из кулака.
Осетр прихватил его покрепче.
Хрен тебе в сумку! Не вырвешься! Уж не знаю, почему мне не удалось справиться с тобой на Новой Москве, но здесь все будет по-другому.
- Говори, сука!
Из правого глаза Катерины выкатилась огромная слеза, проторила по щеке мокрую дорожку.
- Спа-а-а-а-а… - Шипение угасло до беззвучности.
А в глазах теперь был только страх смерти, мгновенно высушивший близкие слезы.
Жук снова рванулся.
Сила рывка была такова, что Осетр сразу понял: не удержать. Он еще цеплялся за надежду, но она умирала, как недавнее шипение.
А потом жук вырвался из кулака, как ураган, вроде бы уже заключенный в силовой кокон, да только оказалось, что самоуверенные метеорологи ошиблись в расчетах…
И тело Катерины обмякло.
А Осетр понял, что эту схватку он проиграл. И что необычные его
