– Поспешите, паладины! – воззвал основатель Ордена. – Это не наш Каабар, Врата не будут открыты долго!
– Я повинуюсь, лод Каббас! – склонил голову лод Нэйгавец, вступая в сверкающую арку.
Идя по светящемуся коридору, он, сам того не замечая, с каждым шагом менялся. Спина, к старости обретшая сутулость, распрямлялась, плешь покрывалась свежими волосами, на лице разглаживались морщины. Сбросив груз бренной плоти, девяностолетний паладин становился снова молодым.
То же происходило и с остальными. Души павших воинов неслись к необычайно чистому свету… пока коридор не закончился.
На выходе их встретила женщина удивительной красоты. Глаза сияют любовью ко всему живущему, а ласковая улыбка исцеляет все страхи и тревоги…
– Добро пожаловать домой, друзья мои, – раскрыла гостеприимные объятья Инанна. – Теперь ваша битва закончена. Пришло время отдохнуть…
Глава 22
Солнце заходит. По полю бегают санитары, высматривая в грудах тел живых. Им помогают паладины – благородные рыцари не отказывают в помощи даже серым.
– Эй, браток, ты как, жив?! – окликнул санитар бойца, пригвожденного к земле пикой.
– Мертв, – спокойно ответил седоусый гренадер. – Уже лет двадцать.
Среди эйнхериев, как и среди паладинов, потерь оказалось совсем немного. Их не защищает керефовая броня, и они не могут исцелять раны наложением рук, но им ничего такого и не требуется. Серебром серые не запаслись – они ведь даже предположить не могли, что у рокушцев тоже окажется своя нежить. От колдовства гренадер Хобокена по-прежнему надежно оберегают татуировки киигов. Так чем же их можно укокошить?.. Только пушками да гранатами.
Правда, кое-кто из мертвых солдат все же получил серьезные повреждения – картечь, пики с саблями, пули, выпущенные в упор. Теперь они – кто сам, а кто с чьей-нибудь помощью – себя заштопывают. Одни просто стягивают суровыми нитками глубокие раны, другие пришивают руку или ногу. А некоторые – даже голову.
Эйнхерий – нежить живучая, его отрубанием головы не прикончишь, в отличие от тех же упырей.
– Точно со временем срастется? – дотошно допрашивал Креола Хобокен. Ему не понравилось, что у иных гренадер теперь такой неряшливый вид – швы повсюду, а кое у кого даже стальные скобки. – А то некрасиво как-то. Солдат, он по балам хоть и не шляется, а все ж огородным пугалом быть тоже не должон…
– Срастется, срастется… – раздраженно бурчал Креол, стараясь держать дистанцию между собой и маршалом. Он буквально кожей чувствовал жуткую противомагическую татуировку! – Главное – чтобы части были плотно прижаты друг к другу. Дней через десять-пятнадцать швы можно будет снимать. Только пусть едят побольше.
– Вот эту заковыку я, убей, не пойму, – усмехнулся Хобокен, на ходу жуя ржаную краюху. – Странно как-то – мы, будем думать, вроде как мертвые, сердце не стучит, дыхалка не дышит… А питание нам все одно потребно! Как так?
– А вот так, – огрызнулся Креол. – Буду я еще тут лекции по некромантии читать, делать мне больше нечего…
– А нет, так и не надо, – пожал плечами Железный Маршал. Он приостановился возле пока неубранной кучки убитых, и от души пнул один из трупов. – Эй, сержант, хватит валяться, подымайся. В могиле не отдохнул?..
– Эхма, виноват чуток, ваш-бродь… – сконфуженно приподнялся коренастый эйнхерий. Во лбу зияет пулевое отверстие. – И свалился-то как-то по привычке – все, думаю, кокнули… Полежал чуток – да нет, вроде не кокнули, хоть и дыра в башке… Не привык пока к такой вот ситуанции несуразной…
– На вот, хоть глиной дырку залепи, а то последние мозги вытекут, – достал из кармана мягкий комочек Хобокен.
– Благодарствую, ваш-бродь… – послюнил глину сержант, прилаживая ее в рану.
Креол и Хобокен взобрались на холм. Там уже высится чернокожая фигура с чашкой кофе, ссутулился перебинтованный краснокожий с катанами за спиной, ковыряет каблуком землю девушка с необычным разрезом глаз. Паладины – все со сложенными шлемами, склонив головы в молитве – хоронят погибших товарищей. Лод Гвэйдеон негромко читает надгробное слово.
Ванесса обернулась и грустно кивнула Креолу. Не то чтобы она хорошо знала кого-то из хоронимых – даже с лодом Нэйгавецом всего только перебросилась несколькими фразами. Но гибель товарищей по оружию – это всегда печально.
Мертвые паладины, облаченные в погребальную ткань, выглядят очень непривычно. Лишенные постоянных доспехов, они как будто уменьшились в размерах. Лода Нэйгавеца и прочих переодели в легкие тканевые саваны – почти такие же используют и на Каабаре.
Когда-то Серебряных Рыцарей хоронили в полном боевом снаряжении, но со временем от этого отказались. Во-первых, кереф все-таки слишком дорого стоит, чтобы просто так закапывать его в землю. Во-вторых, из-за бесценных доспехов усыпальницы становились желанной добычей для грабителей могил. Одно время на Каабаре были нередки разбойники, гуляющие в керефовой броне. Это даже породило несколько досадных инцидентов с самозванцами, выдающими себя за паладинов.
Ванесса снова поглядела на Креола, открыла было рот, но передумала. Обида все еще не прошла. Этот гад не позволил ей принять участия в сражении. Приказал остаться на коцебу, вместе с Шамшуддином. Архимаг-маргул, как и под Владекой, всю баталию бушевал невидимым ураганом, внеся немалый вклад в победу.
А ей даже выстрелить разок не дали! Противный Креол попросту «выключил» ветряного элементаля, лишив ученицу возможности летать! По веревочной лестнице с парящего острова не спустишься! Пришлось бедной Вон всю битву просидеть посторонним зрителем, не имея возможности сделать хоть что- нибудь.
