– Ого! – присвистнул Тантален. – Ну и размерчик! Не вино ли?…
– Умр-р-р-р-р?… – не понял дэвкаци. – Тугац?… Ше транг лапроз?…
Похоже, этот великан не говорит на рокушском. В клане Огненной Горы человеческий язык знают многие, но все же не все.
– Я спрашиваю, не вино ли в бочке!… – попытался объясниться знаками фузилер. – Вино?… Красное?… Пить?… Буль-буль?…
– Буль-буль?… – усмехнулся дэвкаци, снимая крышку. – Не буль-буль! Бух-бух!
Тантален сглотнул. В бочке оказался порох. Черный, крупнозернистый – похоже, пушечный.
Интересно, сколько такая дура должна весить?… А этот богатырь несет безо всякого труда, чуть ли не на одном плече! Верно в народе говорят, что один дэвкаци заменит трех коней…
Но вина у него тоже нет. Оно и неудивительно – эти волосатые не красное вино пьют, а глогг. Говорят, тоже бодрое питье, хотя Тантален и не пробовал.
И где ж ему раздобыть-то нужное?… Ну не по генеральским же палаткам спрашивать? У них-то наверняка есть, только вот кабы за этакое нахальство шпицрутенов не схлопотать…
Тантален почесал в затылке. За раздумьями он забрел на самый край лагеря. Отхожее место здесь устроили, что ли? Смердит так, что брюхо наизнанку выворачивается.
А это что за старик?… Еще один профос, что ли? Профосы в армии не только экзекуции исполняют – уборка нечистот тоже на них.
Вот их никто и не любит – кому ж понравится тот, кто тебя батогами лупит, да еще и дерьмом воняет?
– Эй, дедуль, у тебя винца не будет?… – обратился к старику Тантален.
Тот медленно повернулся. Глаза солдата полезли на лоб – если со спины был вроде как обычный дедок, то с лица… с лица уже необычный дедок! Такую рожу во сне увидишь, так с криком проснешься!
Да еще и глядеть сквозь него можно, как сквозь стекло мутное… И на земле он не стоит – висит в воздухе, едва касаясь травинок кончиками ступней…
И как это Тантален сразу-то не заметил?…
– Вина?… – просипел дедок, гневно суживая глаза. – Вина тебе, смертный?! Ты что, издеваешься надо мной?! Я не пробовал вина уже несколько веков! Я забыл, какое оно на вкус!
– Эхма, дедуль, прощенья прошу, ошибочка вышла! – выставил перед собой ладони Тантален. – Единый видит – не виноват я, не знал, что в армии уже привидения в профосах служат!
– В профосах?… – зло прошипел дедок. – Кто тебе сказал, что я профос?!
– Не профос?… А от кого ж смердит-то так, если не от тебя?…
– Мерзость, можешь его съесть, – устало отвернулся дедок.
– МЭРРРРЗОСССТЬ СЪ-ЭЭЭЭССССТЬ!… – жирно пробулькало откуда-то сверху.
Тантален отпрыгнул испуганным кроликом. Вот ведь голова садовая – этакую тушу не заметил! Жирдяй размером с бастион Рокат-Каста! Весь словно слепленный из кусочков, телеса колышутся, с ног до головы утыкан пиками, из пасти выпирают кабаньи клыки, когти кривые и длинные, точно мамонтячьи бивни!
И жуткая ручища тянется прямо к нему!
Не чуя под собой ног, солдат задал стрекача – едва фузею не потерял. Хорошо, что эта здоровенная туша такая неповоротливая. Сзади пару раз бухнуло, а потом Мерзость оставил попытки догнать быстроного парня. Или хозяин отозвал ручного трупомонстра.
– Эх, тяжела ты, жизнь солдатская… – пробормотал Тантален, вытирая пот со лба.
Наверное, товарищи уху давно сварили и вовсю шамают. Оставят ли ему хоть немножко или придется одними сухарями удовольствоваться?…
Артельный тоже хорош. Ишь, деликатесу удумал сварганить, точно ресторатор ларийский! Солдатская еда – суп да каша, испокон веку так было. И запить чаркой чего-нибудь крепенького. Можно и красного вина, если ничего получше не сыскалось, но лучше простой деревенской бражки. Дед Кизляк дома такой первач гнал – даже графья процведать не брезговали.
Ишь, за вином послали… Еще б ольмара заказали раздобыть! Или вовсе винограду закатонского!
Надо возвращаться к своим – а то больно далеко ушел. Здесь уже рощица начинается – вон, птички кругом поют, травка свежая, непримятая. Чего доброго, хватятся его – еще в дезертиры запишут…
Вот только напоследок еще у тех двоих вина спросить, что под деревом сидят, трапезничают за цветастой скатеркой. Мужик молодой и девица при нем. Одеты просто – рубахи навыпуск, да штанцы синие, из мешковины. Видать, жена лесорубу обед принесла.
– Я все-таки не понимаю, какой в этом смысл? – услышал Тантален, подойдя поближе. – Зачем нужно идти в лес только чтобы пообедать? По-моему, это идиотизм.
– Это называется пикник, – ответила лесорубу супруга. – Так все делают.
– Я – не все. Я – это только я.
– Ты что, хочешь меня расстроить, да?! – уперла руки в бока супруга. – До слез меня довести хочешь, да?! Ты слезы мои увидеть хочешь?! Ну-ка, открой рот и скажи а-а-а…
– Ученица, прекрати! – рявкнул лесоруб. – Это раздражает!
– Все, ты разбил мне сердце. Доволен теперь?
