ходу перестраиваясь клином, острие которого составили нацелившие копья латники. Конные стрелки, оруженосцы и вооруженные слуги толпились позади. Они ворвутся сквозь брешь, проделанную передовыми бойцами в строю вражеской пехоты.
– Только бы устояли… – прошептал Антоло и нахлобучил шлем.
Двое трубачей, застывших рядом с ним, поднесли к губам мундштуки.
Битва началась.
Отдаленный лязг столкнувшихся щитов и многоголосый рев прокатились над лесом, над топкими берегами реки, заметались между пологими склонами заросшего шиповником яра, где напряженно замерли трое всадников. Двое – обычного для людей роста, а третий, скрывающий лицо под глубоким капюшоном, низкорослый, да вдобавок на маленькой саврасой лошадке. Будто ребенок. Здесь, в Аруне, его и принимали за подростка. Встречным ротозеям не бросались в глаза широкие ступни, всунутые в стремена. Но в Барне или Гоблане всякий сказал бы – остроухий, а после попытался бы добраться до его горла.
– Сражение, – веско произнес Мастер, прислушиваясь к далекому лязгу оружия.
– Не догнали, выходит. – Белый наклонился и почесал голень, просунув длинный палец под одну из кожаных гетр, защищающих его ноги от потертостей при езде верхом.
– Ну, как сказать, – задумчиво проговорил сыщик. – Может, так даже лучше? Пока табальцы их отвлекают, подберемся поближе.
– Вы уверены, что это табальцы? – с сомнением поинтересовался Кир. Нахмурился, пытаясь раскинуть разведочную паутину как можно шире.
– Кто ж еще? – удивился Мастер. – В Аруне своей армии не собрали. Что было, то разбежалось, а на новую денег нет. Как обычно…
– Табальцы, больше некому, – согласился Белый. – Мы за барнцами шли, а они им наперерез. Тут до берега Жерехи не больше двух миль.
– На месте табальского генерала, – Мастер прищурился, – я бы тоже давал сражение на берегу реки. Молодец этот Стальной Дрозд…
Кир тряхнул головой, словно сбрасывая что-то прилипшее ко лбу, глубоко вздохнул:
– Люди в лесу есть. Но далеко. Их много, они взволнованы…
– Ну, это я и без чародейства могу сказать, – оскалился Белый. – Обоз в тылу. Может, боевое охранение…
– А еще я чувствую присутствие колдуна. – Кирсьен обвел глазами спутников. – Это ты, Белый, тоже мог сказать без всякого волшебства?
– Утверждать – нет. Догадаться мог.
Кир усмехнулся. Дроу оставался все таким же ершистым, как и в те дни, когда они вместе ходили в банде Кулака. Поэтому человек сказал примирительным тоном:
– Я рад, что могу подтвердить твои догадки. Не зря в разведку отправляют не одного, а двоих-троих.
– Силу колдуна ты можешь определить? – поинтересовался Мастер.
– Очень приблизительно. Мне нужно подобраться ближе… Хотя тогда появляется новая беда – он может почувствовать мою сеть. Если достаточно силен, конечно.
Сыщик поправил завязки плаща.
– Хотел бы я верить в его слабость, но… И Фальм, и дель Гуэлла услугами дурачка пользоваться не будут. Они если уж подберут себе колдуна в помощники, так подберут…
– Как мы можем это проверить? – прищурился Кир.
– Как? Да только сцепившись с ними врукопашную, – подмигнул сыщик.
– Давно хочу проверить – будут мои стрелы отскакивать от шкуры котолака или нет? – решительно произнес Белый.
– Оружие его берет, – серьезно заметил Мастер. – Достанет ли силы и скорости рукам, сжимающим это оружие?
– А вот и проверим! – Дроу поправил тесак на поясе.
– Не справимся оружием, придется размазать его колдовством, – заверил товарищей Кир. – Но лично мне приятнее было бы перерезать ему глотку своей рукой. За Мелкого. За Мудреца.
– За фра Розарио из Аксамалы, – добавил сыщик. – Он хоть и наемный убийца, а человек неплохой. И спутником был достойным.
– За всех наших друзей, погибших в Медрене и в Гоблане, – взмахнул кулаком Белый.
– Согласен! – кивнул Кирсьен. – Ну что? Вперед?
Они стукнули коней пятками и пошли вдоль яра по направлению к реке. Туда, где грохотал бой, где крики умирающих смешались с победными кличами.
Баталия гнулась, подавалась назад, но стояла. Многие солдаты зажмуривались при виде раздутых конских ноздрей и налитых кровью глаз, но копий не бросали. Напротив, вцеплялись в древки так, как утопающий хватается за последнюю соломинку.
Антоло мог им только сочувствовать. Сам он наблюдал атаку латников с почтительного расстояния и то содрогнулся, когда темная масса храпящих, прижавших уши коней с топотом и ржанием обрушилась на ровный ряд щитов.
Пехотинцы, само собой, не зевали и не сидели сложа руки. Арбалетчики только и успевали стрелять через головы прикрывающих их воинов. Полный латный доспех в совокупности со щитом – защита неплохая, но чем ближе кавалерия подбиралась к нацелившему копья строю, тем больше болтов находило лазейку между нагрудником и оплечьем, втыкалось в смотровые щели шлемов, пробивали кожаную пейтраль[45] на груди коня. Но остановить напор закованного в броню клина им оказалось не под силу. Конница ударилась о ряд щитов. Барнцы не жалели отлично выученных коней, каждый из которых стоил годичного обучения в университете, бросали их прямо на копья. Для пехоты упавший, смертельно раненный конь не менее опасен, чем живой и здоровый. Он катится, бьет подкованными копытами и способен, корчась в агонии, покалечить десяток щитоносцев с копейщиками.
К счастью, опытные капитаны, к которым присоединились кондотьер ди Гоцци и полковник Гилль дель Косто, умело руководили солдатами, подавая строй назад там, где напор врага грозил прорывом, смыкаясь за ворвавшимися смельчаками, которых тут же стаскивали крючьями алебард, кололи длинными жалами гизарм, добивали на земле топорами и клевцами.
Латники в ответ ожесточенно лупили сопротивляющуюся пехоту мечами, палицами, топорами и кистенями. Подскакавшие следом стрелки так и норовили всадить болт солдату в лицо – шлемы на пехотинцах были имперского типа, открытые, зачастую даже без стрелки- переносья. Оруженосцы вытаскивали сбитых с коней и придавленных убитыми животными господ, а кое-где и в бой вступали, когда азарт брал верх над осмотрительностью.
Баталия медленно, шаг за шагом отступала.
Антоло от этого не очень страдал. Пока все шло по плану. Проваливая середину и левый фланг, пехота самым естественным образом, не вызывая подозрений, выдвигала вперед усиленное правое крыло. Еще немного, и пять сотен самых выученных и надежных солдат ударят латникам в бок.
И тогда успех придется закреплять.
