превратились в два стальных клинка. – Позволь, милейший, я угадаю… Предстоит глубокий рейд и атака на вражеский штаб, не так ли?
Стоячий Камень топнул ногой:
– Пристраивайтесь сзади моих воинов!
Не говоря больше ни слова, он махнул мощной, заросшей черной шерстью рукой. Вперед, мол!
Белый еле-еле успел вскарабкаться в седло. Стукнул коня пятками, а хвост последнего кентавра уже мелькнул перед ними.
– Ты упомянул студента Антоло. Он в самом деле жив? – поинтересовался Кир у Желтого Грома, который остался с ними не то из вежливости, не то желая удостовериться в надежности отрекомендованных спутников.
– Жив.
– Я рад. Да, мы недолюбливали друг друга. Но сейчас, мне кажется, Антоло единственный, кто связывает меня со старыми добрыми временами. – Кир говорил, не рассчитывая на ответ. Просто хотелось высказать давно наболевшее. – У меня появились новые враги. Да такие, что старые разногласия кажутся детским лепетом, а старые враги почти что друзьями… Я многое отдал бы, чтобы прошедшего года не было в моей жизни. А с другой стороны, кем бы я тогда был? Надутым фазаном- офицером? Нищим, но лопающимся от гордости дворянчиком? Думаю, и Антоло многое в жизни пересмотрел и относится к друзьям и врагам по-иному. Если вдруг увидишь его, Желтый Гром…
– Ты сам его увидишь, – неожиданно перебил его кентавр.
– Так он здесь? В армии Стального Дрозда?
– Да. Если наши духи, а ваш Триединый будут благосклонны, мы его еще увидим.
Кир кивнул, подобрал повод, расправил плечи. Они должны встретиться. Обязательно. Почему-то ему стало казаться, что тогда все пойдет как нужно. И для Империи, и для людей, которые в ней живут.
Ладно, пускай будет, что должно случиться. А пока нужно подумать о предстоящей схватке.
Волшебник прикрыл глаза, сосредоточился, разбрасывая разведочную сеть вперед и в стороны. И тут же ощутил сильный толчок. Колдовство. Чужое. Не злое, а просто не такое, к какому он привык. Оно пульсировало недалеко – около полутора или двух миль. Если рысью, то рукой подать. Там же горели неровными огоньками, словно отражающими накал чародейства, чувства людей, собравшихся поблизости от вражеского волшебника. По всей видимости, охрана. Человек сто, не меньше. Нужно предупредить кентавров…
– Желтый Гром, – твердо произнес молодой человек. – Впереди враги. Мили полторы.
– Да? – Конечеловек не выказал удивления. Может, по каким-то признакам и сам уже догадывался?
– Скажи Стоячему Камню.
– Хорошо! – Кентавр легко перешел в галоп. Обгоняя соратников, он каждому говорил по паре слов.
Воины Степи перебрасывали щиты из-за спин на руки. Кое-кто взмахивал копьями, разминая плечи. Готовились к бою.
Как и предвидел Антоло, неожиданный удар табальской кавалерии застал латников врасплох. Какой бы у тебя ни был боевой дух, насколько бы ты ни превосходил противника по доспехам и оружию, а сражаться на две стороны очень трудно. А если с одного бока на тебя наседает сплоченная пехота, которая все время удерживает прочный строй и поверх длинных пик поливает дождем из арбалетных болтов, а с другого бока кусает, жалит, рвет, подобно сорвавшемуся с цепи коту, легкая конница? Тут уж самый сильный противник растеряется.
Надо отдать должное барнцам. Они не ударились в панику, не побежали, ломая строй и топча своих же оруженосцев. Если бы толчея боя дала возможность командирам латников слаженно перестроить свое войско, они смогли бы отступить с небольшими потерями, сохранившись прежде всего как боевая единица. Но, к несчастью для барнской кавалерии, крики бойцов и лязг железа, боевой азарт, стучащий кровью в висках, и ярость, растекшаяся в груди, не позволила конникам расслышать команды. Левое крыло их войска начало разворачиваться, чтобы противостоять коннице Стального Дрозда, и подставило правый бок, не защищенный щитами, под выстрелы пехоты.
Меткие выстрелы очень быстро выкосили тяжеловооруженных всадников в то время, как табальская конница весело и отчаянно рубила стрелков и слуг.
Понесший потери отряд латников качнулся влево и… угодил в болото.
Тут уж бой превратился в избиение. Отчаянно ржали завязшие по грудь кони. Грязно ругались, срывая голоса, всадники. Стонали и возносили молитвы Триединому раненые.
Тогда за Жерехой загудели сигнальные трубы. Генерал делла Пиерро двинул в бой пехоту, спасая и положение, и остатки кавалерии.
Две баталии вступили в поток, вспенивая воду сапогами и калигами.
– Скачи к Гиллю дель Косто! – приказал Антоло ближайшему ординарцу. – Пускай бегут вперед! Бегом! Прыжками! Как хотят! Лишь бы строй удержали! Встретить Барн у воды во что бы то ни стало! Не дать закрепиться на нашем берегу!
Мальчишка умчался, прижавшись к конской гриве.
– Коннице отход! – генерал уже наставлял следующего вестового. – Не ровен час – зажмут. Как между молотом и наковальней. Пускай отходят, во имя Триединого!
Второй парень ударил скакуна мечом по крупу. Поскакал так, что комья земли из-под копыт взлетели.
Граф ди Полларе покачал головой, но ничего не сказал. После внезапного предательства кондотьера дель Граттио он только по сторонам поглядывал да хватался за меч – надо и не надо. Будто причислил себя к личным телохранителям Стального Дрозда. Даже распорядился десятку солдат из охраны обоза всюду сопровождать Антоло. Зато в командование не лез, не подсказывал и не пытался навязать свое мнение. И на том спасибо… Жаль, генерал делла Нутто от пережитой встряски отправился прямиком в чертоги Триединого – лопнула какая-то жила в сердце. Вот он как раз и мог ненавязчиво подсказать, исходя из своего многолетнего опыта.
Вскоре темная стена табальской пехоты пришла в движение. Вначале баталия качнулась вправо, чтобы не влезть в топь, послужившую ловушкой барнским латникам, а потом размеренно зашагала вперед. Полковник дель Косто сообразил (сам, никто не подсказывал!) освободить в плотном строю два прохода для своей конницы, которая теперь оттягивалась из-под удара и уходила на привычное место – за дубраву.
«Молодец полковник! Достоин второго банта… А то и трех сразу!»
Щитоносцы Барна и Табалы столкнулись у самого берега. Передние линии стояли по щиколотку в воде. Над долиной прокатился такой грохот! Куда там латникам – им и не снилось своей атакой такой шум поднять!
Антоло представил на миг, каково сейчас солдатам передовых линий. Спереди теснят, сзади жмут, с боков кряхтят товарищи по оружию, а враги так и норовят всадить болт под козырек шлема. Давка, нечем дышать, из пересохшего горла вместо крика рвется лишь жалкий хрип, нисколечко не напоминающий боевой клич. И мысль одна – только бы устоять. Свалишься – затопчут. Свои или чужие – неважно, какая разница?
– Жмем, – одними губами проговорил граф. – Кажется, мы их давим…
