– Конь – налево, Мерек – направо! – выкрикнул Гуня, перекрывая топот зычным голосом. – К штурму!
Что такое?
Выглянув между обтянутыми мокрой кожей плечами двух арданов, я понял, в чем дело. Мы выбрались на площадь перед дворцом. В обычные дни рыночная, по королевскому приказу время от времени она превращалась в лобное место. Здесь вершили суд и расправу над недовольными, наказывали провинившихся.
– Шалый! – продолжал распоряжаться Гуня.
– Тута я! – вывернулся сбоку по-веселински светловолосый парень в круглом шлеме со стрелкой, защищающей переносицу.
– Защищаешь чародея!
– Понял!
Чародея?
А! Так это они обо мне! Никак не привыкну.
Десяток Шалого сомкнулся вокруг нас с Гелкой. Пришлось на цыпочки подниматься, чтобы разглядеть громаду королевского замка. Каменные стены, в отличие от наружной ограды Фан-Белла, три серые башни, расцвеченные по зубцам узкими, вытянутыми флажками в белую и зеленую полоску, выбеленные непогодой черепа сидских ярлов, чьи твердыни разрушило войско Экхарда Первого. Где-то там висел на стальном штыре и череп ярла Уснеха Мак Кехты, супруга нашей спутницы, гордой феанни.
Не успел я как следует разглядеть обиталище властителя Ард’э’Клуэна, как со стен ударили стрелы и арбалетные бельты. То ли успел какой гонец от ворот домчать и упредить егерей, то ли в маскарад Кейлина просто не поверили. Речники без излишней суеты перекидывали щиты из-за спин на руки. Чувствовалась многолетняя выучка. Половина отряда, ведомая Мереком, охватывала замок полукольцом с правой стороны. Другая половина, во главе с зубатым Конем, – с левой.
Конники наши, видно, поняли, что не годится торчать на виду у стрелков, и спешились. Бейона звучно шлепнула ладонью по крупу своего коня и, пригибаясь, подбежала к нам.
– Ну что, Гелка, страшно?
Девка не ответила. Выпучив глаза, она смотрела на разворачивающийся перед нами бой.
– А то не было б страшно… – ответил я вместо нее и не покривил душой. Бой – страшно всегда. Наверно, есть люди, не ведающие страха с детства или избывшие его в более зрелом возрасте, но я к ним не отношусь. Бой – торжество смерти над жизнью. Кто бы ни победил, правые либо виноватые, свои или чужие, отнятых в сражении жизней не способен вернуть никто. Разве что один только Сущий Вовне, но он далеко и мало замечает беды и насущные потребности людей.
– Правильно, – неожиданно кивнула пригорянка. – Не ведает страха безумец. Истинно мужественный человек просто умеет его преодолеть.
– Вряд ли я смогу когда-нибудь назвать себя мужественным, – грустно усмехнулся я.
– Да? А мне кажется, стойкости тебе не занимать, Молчун, – возразила женщина.
Да неужели? От страха у меня разве что борода не трясется. В желудке – комок, и ноги словно мягкой шерстью набиты. Ну что ей ответишь?
Я дернул за руку Гелку, едва не выскочившую от любопытства между двумя парнями Шалого:
– Куда, белочка?!
– Ой! – Она закрыла рот ладошкой. – Прости, не буду больше.
Выругался и упал на одно колено ардан справа от меня. Из плеча его торчало древко стрелы. И кольчуга не уберегла.
– Отойдем вон туда! – махнул рукой Шалый, показывая на переулок шагах в тридцати. – Переждем!
– Давай, – согласилась Бейона.
Арданы попятились, прикрывая нас щитами.
Неподалеку отступали Гуня и Кейлин с Вейте.
Перед воротами остался один Сотник. Он успел где-то подобрать второй меч и теперь вертелся волчком. Так вьется пыльный смерч на проселочной дороге. Облако мерцающей стали окружало его плотным коконом, от которого с визгом отлетали бельты и стрелы. Словно один человек бросил вызов десятку стрелков. Долго он так продержится?
– Что он делает? – сам того не замечая, я схватил Бейону за рукав. – Зачем?
– Отвлекает, – вместо нее ответил Шалый.
– Кого?
– Егерей. Чтоб наши поспели луки снарядить.
Ничего я не понял. Видно, в моем возрасте поздно учиться премудростям тактики и стратегии.
– Ястребам время нужно, чтоб тетиву на луки натянуть, – объяснила пригорянка. – По такой погоде тетиву за пазухой носят, чтоб не отсырела.
– Но он же…
– Да, рискует. Плохо ты Глана знаешь, – грустно улыбнулась женщина. – Он с детства такой. Если кого-то можно спасти, своей жизни не пожалеет…
Мне показалось или она вздохнула?
А Сотника я и вправду маловато знаю. Или, может, сужу всех по себе? Если есть возможность в норку спрятаться, как суслик чернохвостый, спрячусь. А он не такой.
Пока я размышлял, снизу тоже полетели стрелы. Кучно. Залпами. Прощупывая щели между зубцами на стенах.
Защитники замка тут же оставили Глана в покое. Какую опасность мог представлять человек с мечами перед прочными воротами? Да никакой. Так, досадная помеха. Мошка, от которой можно отмахнуться, а можно и потерпеть, пока разъяренный пес тебя за пятки сцапать норовит.
Под прикрытием своих стрелков часть «речных ястребов» побежали к стенам, раскручивая над головами веревки с тройными крючьями. Я слышал, их называют абордажными. Сейчас закинут, зацепят за стену и полезут на приступ. Да! Где-то же за углом и наши вожжи висят, если, конечно, их охранники не обнаружили. Сказать, что ли, кому? Я их крепко привязал. Может, отряд лазутчиков по задней стене зашлем?
– Маловато что-то егерей на стенах, – вдруг проговорила Бейона.
– Та да… – откликнулся Шалый. – Може, в казармах?
– Не должны, но…
Пригорянка резко взмахнула рукой:
– Сейчас я к Гуне перебегу. Скажу. А то в спину могут ударить.
Шалый кивнул:
– Угу. Щас мои прикроют.
– Погоди, – я остановил ее. Времени у нас нет долго осады вести. Значит, нужно что-то сотворить из ряда вон выходящее. – Как ты думаешь, я ворота смогу вышибить?
Арданы глянули на меня, словно на придурка. Один только Шалый с легким оттенком уважения. Он-то помнил слова Гуни: «Защищаешь чародея!» А с волшебниками здесь, в северных землях, мало знались. Кто его знает, что он учудить может? Вдруг правда возьмет и разметает замковую стену по камешку, чтобы дорогу своим очистить?
– Ворота крепкие, – с сомнением произнесла Бейона. – Дуб. Сталью окован.
