– Ровней, ровней, щучьи дети! – Лицо у Глана все в капельках крови. Надеюсь, чужой. – Строй держать!
И они держались.
Петельщики вернулись. Ударили прицельно из арбалетов и снова поперли вперед.
Бой продолжался. Строй щитов гнулся, потихонечку пятясь назад, но не ломался… А если и прорывался кое-где, так не надолго. Кейлин и Глан поспевали, казалось, повсюду. И там, где мелькали полутораручник принца и два меча пригорянина, гвардейцы валились с коней особенно часто.
Наконец-то я увидел Валлана. Вернее, я догадался, что это он, по перекосившемуся от ненависти лицу Мак Кехты. Кронпринц размахивал тяжелой секирой – для большинства людей она была бы двуручной. Наголо бритый череп сверкал на солнце, угрожая ослепить лучников. Восьмой барон Берсан подскакал прямо к строю, спрыгнул с коня, нимало не заботясь, что холодная вода заливается за голенища сапог. Взмахнул секирой, срубая сразу два наконечника пик.
В грудь ему уперлись сразу четыре копья. Еще бы, ненавистный узурпатор короны – желанная мишень для любого вставшего в ряды Кейлина. Валлан оскалился и подналег. Наверное, не простую кольчугу он сегодня надел, а с прочными пластинами-накладками в самых уязвимых местах. Щитоносцы подались назад. Один поскользнулся и упал, поднимая тучу брызг. Второй перецепился через его ногу и тоже окунулся с головой.
Валлан зарычал и толкнул копья изо всей силы. Последние два щитоносца покатились кувырком. Удар секиры расколол надвое прочный деревянный щит. Капитан петельщиков без труда выдернул лезвие, отмахнулся, словно от надоедливой мошкары. Сбитый тычком заостренного навершия воин отлетел – аж ноги выше головы задрались. Граненый шип, уравновешивающий лезвие секиры, пробил щит и достал ребра щитоносца.
– Бей! Убивай!!! – заорали петельщики, со всех сторон стекаясь к командиру.
Из толпы «наших» ужом вывернулся Сотник. Левый меч обратным хватом вдоль предплечья, острие правого смотрит в лицо Валлана.
Вызов на поединок!!!
Спаси Сущий Вовне и сохрани!
Не то чтоб я не был уверен в мастерстве Сотника, но очень уж страшным бойцом показал себя барон Берсан, да и доспехом он явно превосходит одетого по старой привычке в куртку из дубленой кожи – жак – пригорянина.
Валлан крутанул секиру над головой. Что-то крикнул. Увы, слишком неразборчиво. Но смысл и так ясен. Вызов принят.
И петельщики, и наши раздались в стороны, освобождая поединщикам место для драки…
В этот миг с ярко-синего неба, безоблачного, если не считать призрачной хмари у самого окоема, ударила молния. Многозубая, горящая столь ослепительным пламенем, что, даже исчезнув, осталась стоять перед глазами черным росчерком. Она прошла вскользь по задним рядам щитоносной пехоты, разбросав добрый десяток людей. Многие больше не поднялись.
За первой молнией ударила вторая, метящая в строй лучников. Вздыбилась и разлетелась бурыми комьями топкая земля. Изломанными игрушками покатились по грязи стрелки.
Под ложечкой у меня похолодело.
Вот он, Квартул!
Застыл на верхушке правого холма, близнеца нашему, но на том берегу. Расстояние приличное – лучник стрелу не добросит. Но на фоне чистейшего, умытого утренней росой неба хорошо видна фигура, хищно нацелившаяся простертой дланью в нашу сторону. Во второй руке наверняка амулет, а то и не один.
Не худо прикрыть Щитом Воздуха и войско. Я растянул защитный купол насколько можно. Сила текла мощным, полноводным потоком. Поистине, возможности Гелки безграничны… Вот справлюсь ли я, если зачерпну еще хоть пригоршню? Не вырвется ли Сила из-под контроля, сжигая и неумеху-мага, и все вокруг? Краем уха я слыхал о подобных случаях. Они происходили редко, и все больше с учениками, малоопытными, но возомнившими себя великими чародеями. Они попытались использовать правдами и неправдами добытые амулеты, заряженные магами не ниже Секундула. Теперь о них рассказывают ученикам первого года. В назидание и для острастки.
Следующая молния скользнула по воздвигнутому мной Щиту и рассыпалась голубоватыми искрами.
Чужой колдун замешкался. Он не ожидал магического противодействия, был уверен в своем превосходстве. А потом ударил трижды. Почти без промежутка, прямо в меня.
Какой там Квартул! Да будь здесь представители Священного Синклита, парень немедленно получил бы одеяние Примула. И соответствующие полномочия. Вот это силища!
Защита прогнулась, и мне даже почудился стон свитых вместе струй Воздуха, разрываемых безжалостным белым светом, но устояла, как выдержали совсем недавно удар конницы щитоносцы. Почти на пределе возможностей я уплотнил Щит, вынужденный при этом уменьшить его размеры. Но противнику теперь не было дела до простых ратников. Он долбил молниями, будто одержимый, – когда столько амулетов успел накопить?
Как красиво должны были смотреться со стороны искрящиеся змейки, стекающие одна за другой по пологому куполу. Эх, ударить бы сейчас на опережение… Хотя бы Кулаком Ветра. Не убивать, нет. Вся моя натура восставала при одной мысли об отнятии чужой жизни. Просто оглушить, сбить с ритма, пленить. И пусть даст ответ за все злодеяния. Неплохо бы доставить его к императору Луцию.
– Ас’кэн’э ашерлии! Проклятый колдун! – не проговорила, а прорычала рядом Мак Кехта. Ненависть, звучащая в ее голосе, отпугнула бы и голодного клыкана. – Баас, салэх! Сдохни, тварь!
Она бросилась вниз по склону, на ходу вкладывая во взведенный самострел граненый бельт.
Что ж она делает?! Умелому и беспощадному колдуну ее «стрелялка» что жужжание комара. Прихлопнет и не заметит.
Я хотел окликнуть ее, остановить, но дрожащий от волнения и восторга голос Гелки отвлек меня:
– Он победил!!!
– Кто?
– Сотник! Он убил Валлана!
Там, у брода, поднялась суматоха и кутерьма.
Лишенные предводителя петельщики сумели тем не менее, отступая, сохранять порядок. Огрызались сталью мечей и бельтами быстро перезаряжаемых арбалетов.
Им во фланг заходил засадный отряд конников Кейлина.
Пластающиеся в беге скакуны ворвались в реку. Искрящимся веером разлетелись брызги. Впереди плечо в плечо мчались веселин Некрас – его и без того изуродованное косым шрамом лицо исказилось в яростном крике – и бывший гвардеец, не посчитавший даже нужным сменить коричневый табард на более подходящую одежду, худой и высоченный Жердяй. Этот сохранял невозмутимость, словно был не человеком, а каменным истуканом.
За конницей, разрывая звенящие от натуги постромки, мчались ихэренские колесницы.
Но довольно отвлекаться…
А что же Квартул?
Я только успел заметить, как Мак Кехта, загребая левой рукой, зашла в воду уже по пояс. Расчет верный – должен, должен ее самострел достать ненавистного врага. Одного она не
